Леонард Коэн. Жизнь. Сильвия Симмонс

разыщи меня, мне почти 30

      «Биография считается полной, – писала Вирджиния Вульф в романе «Орландо», – если она описывает только шесть или семь личностей в человеке, хотя у каждого их может быть шесть или семь тысяч». Это верное замечание, хотя оно и не греет душу биографам. Легко тому, кто сам пишет о себе: он может встать перед зеркалом и надеть любую маску, какую пожелает. «Любимая игра» в некотором роде – автобиография, хотя точнее было бы назвать её биографией. Биографией Леонарда Коэна, написанной Леонардом Коэном, который выступил одновременно в роли официального автора и «литературного негра». В романе описано детство и юношество Леонарда, за которого действует его альтер эго, Лоренс Бривмен, – он имеет ту же внешность и тех же (не считая изменённых имён) родственников, друзей и любовниц; с ним происходят те же события, которые произошли с Леонардом и на которые он реагирует иногда тем же образом, что Леонард, а иногда – другим. С другой стороны, как считал – или думал, что считает – Леонард, автобиография (квазиавтобиография) может быть одним из самых нереалистичных жанров литературы. Дебютные романы часто автобиографичны, но, строго говоря, «Любимая игра» даже не была первым романом Леонарда. До неё были неопубликованный «Балет прокажённых», незаконченный «Знаменитый гаванский дневник», а также все те неопубликованные и незаконченные рассказы, в некотором роде автобиографические, в которых отражение Леонарда бесконечно множилось, как в наборе зеркальных матрёшек.

      «Любимая игра» прекрасно написана и полна типичного коэновского юмора – мрачноватого, саркастического, проницательного, жизнелюбивого, эротичного, самоироничного, лукавого. Начинается роман со шрамов: шрам красоты (проколотые уши возлюбленной), шрам войны (боевое ранение отца), шрам, полученный от друга детства в драке из-за эстетических разногласий (во что одеть снеговика). Шрамом роман и заканчивается: неизгладимым воспоминанием об игре, в которую он играл в детстве, об отпечатке тела на снегу. Между этими крайними точками наш покрытый шрамами герой, полный самомнения и одновременно смеющийся над собой, последовательно разбирается со смертью отца, летним лагерем для еврейских детей, синагогой, сексуальным вожделением, сексуальными опытами и своим становлением как писателя – «марает чёрным страницы»; возможно, здесь впервые появляется это выражение, которым Леонард часто называл свою работу. Хотя Леонард был недоволен, что некоторые рецензенты восприняли его роман как автобиографию, а не просто как произведение искусства, и хотя его содержание не документально, в нём всё равно содержатся сведения, которые могут оказаться полезны для биографа, уставшего от поиска фактов в полевых условиях и желающего несколько часов посидеть в удобном кресле в башне из слоновой кости.

      Необычная форма, которую Леонард придаёт своей «жизни», больше напоминает фильм, чем роман, – какой-нибудь артхаусный фильм о взрослении и дружбе, в котором Бривмен/Леонард и Кранц/Морт играют «двух талмудистов, увлечённых своей диалектикой,