Я у себя одна, или Веретено Василисы. Екатерина Львовна Михайлова

расскажи, как ты к нам попала». Главное впечатление от сна – удивление: сколько женщин, и каких великолепных, и почему эти блестки, шарики, атмосфера чествования? Была еще одна деталь, в которой сновидица сомневалась: не придумала ли она ее, в самом ли деле приснилось именно так? Деталь такая: в шуме и приветственных восклицаниях смутно помнился женский голос, напевавший с эстрады ахматовское «Я пью за разоренный дом…» – и как ни чудовищно, на мотив «В лесу родилась елочка». Из сновидения, как и из песни, «слова не выкинешь». Вспоминается частушка из породы «страданий»: «Мене милый изменил – я измененная хожу». Честное слово, это не литературный каламбур – самая настоящая деревенская частушка. И вот Валерия, одна из многих в этом «банкетном зале», ходила измененная. Все мысли, все сны и фантазии самых тяжелых дней, когда свою рассыпавшуюся жизнь – а главное, свое представление о ней и о себе – нужно было как-то собрать и удержать в руках, имели между собой нечто общее, некую «музыкальную тему».

      А именно: здесь снова идет речь о чувстве, которое не может быть прямо выражено: незачем, некому. «Ему» уже неважно. Окружению – тоже. Что же она делает? Вот муж отбыл на работу, пряча глаза; пустой дом – все очевидно и наглядно до омерзительности. Вспоминается масса примеров, моментов, когда, казалось бы, все должно было стать ясно, но «защита дурака» работает, ничего до рокового момента ясно не стало.

      Что же она делает? Целый день, извозившись по уши, она пересаживает цветы, и из давно лежавших где-то в кладовке приготовленных с осени сухоцветов делает несколько роскошных букетов, которые украсят ее рухнувший дом. Она полностью в это уходит, бормочет что-то себе под нос: горшок маловат и земли бы добавить что-то обрезает, подстригает, обихаживает свои домашние растения. И в порыве болезненного, как она сама понимает, вдохновения создает три совершенно роскошные композиции из сухих цветов, расставляет их на самые правильные, выигрышные, красивые места, удовлетворенно вздыхает, отмывает руки, заметает землю.

      В этот момент она уже готова встретить ребенка из школы, готова заниматься ужином, она не чувствует себя больше раздавленной жабой, человеком, чьи чувства никому не интересны. Старые доктора начала века, наверное, сказали бы: «Правильно, сударыня, нужно отвлекаться, нельзя, знаете ли, сосредоточиваться на своих огорчениях». Ну, конечно, в этой простенькой точке зрения есть своя правда. Но мне кажется, что здесь есть правда и покрупней. Что такое домашние цветы для тех, кто их любит, для этой женщины в том числе? Это объекты любви и заботы. Это то, что медленно растет. В условиях, которые мы для них создаем, они радуют нас ростом и проявлениями своей тихой растительной тайны. Это кусочек натуральной, естественной жизни, которая – хоть и в баночке, в горшочке – тем не менее остается кусочком природы, чего-то важного и существующего вне суеты и грохота жизни. Они молчаливы, терпеливы, зелены, глаз на них отдыхает. «Она в отсутствие любви и смерти» пересаживает цветы, обихаживает