Теория поля. Леонид Дюк

совершенно иными методами. Более того, он мог запросто бросить решение на середине, мотивируя тем, что, дескать, с этой задачей уже все ясно, дальше, якобы, дело техники и ответ очевиден. При этом он так уверенно и прямо смотрел на обычно суровую учительницу, что та, привыкшая к вечно дрожащим перед ней ученикам, буквально терялась и не знала, как ей следует поступать дальше. В итоге в качестве годовой оценки по физике Козырев получил тройку.

      – Вот это да! – искренне удивилась Светлана, услышав подробности всех этих долгих и непростых приключений. – Как же ты тогда поступил в универ?

      – Я тебя умоляю! – рассмеялся Козырев, – в универе, к счастью, проверяют знания, а не школьные оценки, и потом, тогда все закончилось вовсе не так уж и плохо.

      Козырев продолжил рассказ:

      – Мне повезло, в тот год московские школы впервые применили практику, когда некоторые технические вузы, боясь недобора студентов, делегировали своих преподавателей на выпускные экзамены. Для тех, кто хотел, результат мог быть зачтен сразу в качестве вступительного по тому же предмету. Присутствовал такой преподаватель и у нас, некто доцент Карасев. Конечно же, его мнение об оценках часто не совпадало с мнением нашей Элеоноры Ивановны, ведь та, как правило, предлагала поставить своему ученику более высокий бал. Впрочем, меня это странное двойственное предложение не касалось, ведь я-то собирался в универ. Но по иронии судьбы и мне почему-то пришлось сдавать экзамен как раз именно тому самому приглашенному доценту.

      Скажу без ложной скромности: я буквально поразил доцента в самом хорошем смысле этого слова. Широта знаний, оригинальность мышления… – Арсений лукаво смотрел на Свету, пытаясь угадать реакцию девушки на свои хвалебные речи, но та слушала с большим интересом и ни иронии, ни сарказма не демонстрировала. – Потом, когда я уже закончил отвечать, мы еще довольно долго беседовали с ним на всякие актуальные и модные околонаучные темы.

      В общем, когда Карасев направился затем к Элеоноре Ивановне, он был совершенно уверен, что уж по моему-то вопросу разногласия невозможны в принципе:

      – Ну что, Козыреву, я полагаю, отлично? Надеюсь, хоть тут у вас нет возражений?

      К его искреннему удивлению, Дрозд снова не согласилась:

      – Мы не можем поставить ему отлично. У него годовая тройка, а разница между годовой и экзаменационной оценкой по указанию руководства не может превышать один бал.

      – Ну знаете, Элеонора Ивановна, – возмутился тогда Карасев, – это уже, простите, ни в какие ворота не лезет! Я понимаю еще, когда вы хотите вытянуть своих заурядных учеников повыше, но когда вы откровенно пытаетесь утопить талантливого парня, – это он, значит, про меня, – с этим я, извините, никак не могу согласиться! Этот номер у Вас не пройдет! Или Вы ставите ему отлично, или я подниму хай, напишу в районо и мы соберем комиссию для оценки Вашей профессиональной пригодности!

      – Круто, а он