Клад монахов. Книга 2. Хозяин Верхотурья. Юрий Глебович Панов

как вчера вместо выволочки получил целую бутылку водки. И довольный зашагал к штабу.

      Невольно откуда-то из далекой памяти выплыло начало знакомства Сысоя и Мостового…

      Случай толкнул Сысоя на воровство оружия из вагона эсера-большевика Зиренштейна Ионы. Опытный Иона тут же изловил рыжего экспроприатора. Но не сдал полиции, а наоборот, пригласил к себе в вагончик. Так и началась их дружба, а заодно и работа на эсеров. Вместе они сели в камеру следственного изолятора, да на этапе разошлись, чтобы через несколько лет снова встретиться, но уже на каторге.

      Вот там и прошел молодой парень настоящую школу революционной борьбы. Когда же Сысой вышел на волю, он имел прекрасные рекомендации и быстро получил работу боевиком. Когда же сам Иона вышел на волю, Сысой перешел в его команду. С этого момента и стал Иона Зиренштейн Мостовым Сергеем Сергеевичем, и уже не эсером, а большевиком. Сысою же было все едино как называться, большевиком или эсером. Лишь бы быть с ним и делать отчаянную работу… Потом наступила революция, а с ней и начало гражданской…

      Однако, не успел он пройти и десяти шагов по улице, как какой-то беспризорник сунул в ящик, стоящий сбоку по пути, какой-то предмет и бросился наутек. Не успел Сысой и глазом моргнуть, как из ящика повалил черный едкий дым.

      Невольно откуда-то из памяти возник тот самый жуткий сон, вызвавший его тревогу: руки его задрожали, тело охватил озноб от ощущения чего-то плохого. – Чо енто со мной? Уж не испужалси ли я какова-то сна?

      А сжатое сердце сильно застучало, освободившись от неведомой ранее силы.

      – У-у-у, ходют тута всякия, жхут чо попало! – со злостью выпалил он, вымещая свой страх на ящике, невольно заставившем снова испытать неприятные ощущения. Пнув как следует ящик, он увидел как вывалился из него клубок чего-то, испускающий черный дым и едкую вонь – А у людев опосля ентова лихоманка начинаетси… У-у-у, шантрапа!

      Показав кулак убегающему беспризорнику, Сысой хоть как-то хотел отомстить человеку, поселившему навсегда в его душе тревогу и страх. Только этого Сысой еще и сам не осознал, но к Мостовому теперь идти уже не торопился.

      – А, Сысой, пгоходи! – Мостовой пожал руку и почувствовал некоторую напряженность Сысоя. Чтобы его успокоить, командарм улыбнулся. – Хошь чайку? Или что-нибудь покхгепче?

      – Покрепче-то оно завсехда лучче! – Сысой медлил. Что-то несвойственное обычно Мостовому было в его поведении. – Так-так… Знать выволочки не избежать! Ну, ладно, посмотрим, чо бут дальше!

      А потому, разом поглотив набежавшую слюну, нетерпеливо спросил. – Ну, чо звал-то?

      Мостовой удивился поведению товарища, но, как всегда не показывая своих чувств, ничего не сказал, а протянул лишь список с адресами бывших царских офицеров.

      Сысой, подозревая очередной подвох или нечто неприятное для себя, с явной неохотой его взял. —Ну вот! Не уж-то мене, свово старова товаришша по партии, отправит снова на каторху?

      – Беги, беги! – командарм улыбался. – Ведь ты же сам вчега говогил «Кикидемиев