Клад монахов. Книга 2. Хозяин Верхотурья. Юрий Глебович Панов

всякий случай оглянулся: нет ли этого Лешака поблизости? И вздохнул с облегчением. – Нету…

      Но, подумав, что этого мало, решил перекреститься на всякий случай, услышав. – Все-е-ё, пропал ты…

      Терентий от страха дрожал всем телом, зуб на зуб не попадал. Мало того, что он каким-то невероятным образом успел ухватиться за корни ели и подняться вверх по сплетениям корней, спрятавшись в них, так теперь приходилось висеть почти в горизонтальном положении. Почти в полузабытьи от страха, увидев свою кровь, и сам толком не понимал, почему повторял последние слова красногвардейца.

      Надо ж было так случиться, что красногвардеец, озадаченный наличием Лешака, решил рискнуть и посмотреть вниз, под корни ели. Уж лучше бы он этого не делал!

      Как только глаза красногвардейца увидели черное лицо с грязно– глиняной козлиной бородкой и всклокоченные и торчащие в разные стороны от высохшей грязи волосы, грязно – глиняные лохмотья рясы, он вздрогнул и от страза съежился. – Лешак! Точно, Лешак! Господи, спа-а..

      Отпустившись одной рукой, чтобы перекреститься, он не удержался и с криком: «А-а-а…» полетел вниз, потому что вторая рука не смогла удержать его…

      – У-у-у, лихоманка тя забери! – это вышедший из хода Сысой, услышав крик своего бойца, задрожал всем телом – Ух, и хреновое енто место! Лихое… То монахи, то лешие…

      И начал скручивать дрожащими пальцами новую козью ножку из махорки, стараясь хоть как-то унять дрожь. – Слышь, Рюмкин, давай-ка, иди… Чо стоишь? Иди и разберися, чо он там… орёт!

      – Ага, как чо – так сразу: Рюмкин иди! Рюмкин бери! Рюмкин стреляй! – заворчал испуганный криком напарник и перекрестился. – Вона как там страшно: Семен ить здря не заорёт!

      – Ну. ты ишшо у мене поховорь! – Сысой наконец закурил. Ароматный запах распространился по всему телу, туманя голову и приглушая страх. – Лучче сам иди, а то…

      Рюмкин, быстро сообразив, какая смерть раньше наступит, ворча поднялся с травы и, ругаясь себе под нос, пошел в строну обрыва.

      Но и в этот раз Сысою не дали все спокойно обдумать: почти прямо за его спиной появилась Дарья и на этот раз почему-то она была совсем не похожа на себя обычную…

      Дарья медленно шла лесом из сторожки отца домой, решив сократить путь. Жизнь ее с появлением этого рыжего черта Сысоя так радикально изменилась, что она уже отрешенно и бесцельно жила все последнее время. Думы, одна горше другой, наполняли бедную девичью голову. – Чо сталось со мной? Я ли енто? Иде ж моя девичья гордость и честь?

      На эти и некоторые другие вопросы она никак не могла найти ответа, после того, как Сысой изнасиловал ее и сломал всякую волю к сопротивлению. Пожалуй, сейчас она больше всего была похожа на айсберг: верхняя часть, которая была над водой, еще как-то жила и сопротивлялась, а нижняя часть, бывшая под водой, была заморожена и как бы мертва. По сути дела, ей было уже все едино, что с нею будет, что с ее телом сделает этот проклятый Сысой, что скажут о ней ее знакомые… Это состояние почти полного безразличия,