Клад монахов. Книга 2. Хозяин Верхотурья. Юрий Глебович Панов

пришла в себя, она тут же вспомнила все то, о чем сказал ей Николай, и открыла глаза. Слезы выступили на лице, собирались в уголках глаза и стекали по щекам, оставляя след – это интуиция говорила о том, что вот-вот Судьба их разлучит. Закрыв глаза, бывшая монашка снова уткнулась ему в грудь лицом.

      Николай тоже чувствовал это, но понимал иначе: перед ним стояла задача перекрыть доступ людей в подземный ход. Несмотря на то, что только что его охватил приступ любовного желания к женщине, которая ему была так необходима именно сейчас, он трезво обдумывал свои действия по выполнению поставленной задачи.

      Агата не понимала то, что сейчас с ней творилось: она была счастлива и одновременно – несчастлива. Счастлива, потому что снова испытала невыносимо сладкое чувство слияния с близким человеком, и несчастлива, потому что знала: нарушив слово, данное Всевышнему, она подводит не только себя, но и того, кого любит. Именно это обстоятельство больше всего и грызло душу, не давая покоя. Именно это заставляло ее больше всего беспокоиться за его жизнь.

      Но было и другое: она, наконец, отобрала его у сестры! Он был только ее и ничей больше… Но тут же приходило чувство вины, за то, что отобрала его у сестры и скоро придется отдавать… И прижалась к нему в последнем порыве.

      Однако ее движение не осталось незамеченным Николаем и истолковано по-своему. – Господи, неужели же она почувствовала или узнала каким-то образом мои мысли? И, наверное, думает, что возьму ее с собой? Не женское это дело взрывать! Нечего женщинам лезть в мужские дела… Пусть даже и не думает! Но, ведь она просто так не отстанет, я ее знаю… Что-то надо придумать, иначе побежит за мной!

      И Гришин, осторожно отстранив тело Агаты, резко ударил ее по челюсти. Та только мотнула головой и обмякла.

      – Прости, любовь моя, но так будет лучше для нас обоих! – поправив на ней одежду, связал руки и поцеловал в губы. В каком-то порыве вдруг произнес. – Прощай, самая любимая женщина в моей жизни… И прости! Не могу я тащить тебя в пропасть, которая, видно, уготована мне…Хоть и не хочется, а придется… А ты должна жить!

      Первый раз в своей жизни Гришин не обманывал женщину: за то короткое время, доставшееся ему после их внезапной близости, он успел обдумать все. И выводы оказались неутешительными: из двух частей пороха, который был приготовлен им в начале похода, осталась одна и та частично подмочена. Взорвать ею сам вход было невозможно. Оставался один единственный выход – взорвать подводную часть хода, где между камнями уже не было такой крепкой сцепки. Но там были свои трудности и вероятность того, что сам Гришин при этом не пострадает, была очень маленькой. Смирившись со всеми неутешительными выводами, Николай и принял нестандартное решение так поступить с Агатой, зная ее неукротимый нрав.

      Наклонившись, он увидел маленький крестик на шее Агаты и большой крест на груди.

      – Господи, спаси ее и помилуй! – прошептал он, перекрестился и осторожно снял маленький крестик, добавив. – Возьму-ка я на память