Руки, полные пепла. Мэй

и подкинул пару записей.

      Теперь Сет раскрывал кухонные шкафчики, явно в поисках. Его псы тоже появились, размытыми пятнами крутясь под ногами или таясь под стульями, сливаясь с тенями. Отдохнувший Цербер тоже был здесь, лежал на полу рядом с Гадесом. Доберман делал вид, что ему всё равно, но поглядывал на псов Сета. А те выгадывали момент и успевали подбежать и ткнуться в шею Цербера носом или куснуть за ухо.

      Адский пес ворчал, но возражал больше для вида. Крупнее и массивнее теневых псов, он легко мог бы их разогнать, но не торопился.

      – Вот.

      Гадес с сомнением смотрел на бутылку, которую Сет выудил из шкафа и поставил на стол. Мутное бордовое стекло навевало неприятные ассоциации со смертью или сокровищами пиратских галеонов, которые полсотни лет пролежали на океанском дне.

      – Ты уверен, что это пьют? – осторожно спросил Гадес.

      Вместо ответа Сет достал два бокала и щедро плеснул в них: на вид жидкость оказалась такой же, мутной и темно-красной.

      – Ты давно не притаскивал настойку на водах Стикса, – сказал Сет, – поэтому пей, что дают.

      – Если что, это будет очень бесславный конец, – пробормотал Гадес.

      На вкус это походило на человеческое вино, но с первыми же глотками становилось очевидно, ничего от людей в напитке нет. На языке перекатывалась сладость фиников и шелест пальмовых листьев, легкая терпкость граната и сухость жаркого южного солнца. И что-то еще, древнее, жесткое, близкое к смерти, что отзывалось легким зудом внутри самого Гадеса.

      – Ты знал, что в Египте вино считалось предметом роскоши? – спросил Сет.

      Гадес не знал. Он болтал остатками в бокале, ощущая, как тело приятно расслабляется – на такое не способен ни один напиток людей, только божественные.

      – Вино пила семья фараона, – продолжал Сет. – И в лечении его использовали. Так что пей.

      – Меня лечить не нужно.

      – Когда Сеф не помнит себя, точно нужно.

      – Деметра признала, что это ее рук дело. И что в этой жизни Софи ничего не вспомнит, – тихо сказал Гадес.

      У него перед глазами еще стояла Софи, опускающая глаза и рассматривающая свои руки. Она сидела на том же месте, где сейчас Сет, и явно не знала, как себя вести. Она рассказала о разговоре с Деметрой. Рассказала, что не хочет возвращаться. Но в ее глазах, когда она все-таки подняла их на Гадеса, не было ни тени узнавания, только тревога.

      Сет взял бутылку и наполнил бокал Гадеса до верха.

      – Но она остается той же Персефоной, – пожал плечами Сет. – Ее характер не меняется от воплощения к воплощению – и сейчас такой же, как и всегда. Ну, а если она не торопится в Подземный мир или раздвигать перед тобой ноги, так дай ей время.

      – Иногда ты невыносим.

      – Но чаще прав.

      Сет салютовал бокалом, хотя пить не спешил, больше наблюдая за Гадесом.

      – И она опять сбежала от матери.

      – Она постоянно так делает, – проворчал Гадес. – Но раньше помнила себя. Ей доставляло удовольствие позлить мать в новом воплощении.

      – Деметра сама виновата.