Руки, полные пепла. Мэй

жидкостью: человеческая выпивка на богов действовала слабо, но только не настойка на водах рек Подземного мира. Харон налил два бокала, но пить не торопился – Гадес осушил свой залпом.

      На порог Подземного мира подкинули вовсе не дохлого зверька. А скелет последнего смертного тела королевы этого места. И вместе с алкоголем по венам Гадеса начинала разливаться ярость. Вторя хозяину, заворчал и Цербер: в беседку он не пролезал, так что улегся снаружи.

      Харон ухмыльнулся:

      – Вот это выражение лица мне нравится больше. Оно обещает смерть и муки тем, кто посмел нарушить границы.

      – Я сам стану их мукой.

      – Что случилось? – Харон уселся на один из кованых стульев, болтая в бокале жидкостью. – Я слишком давно тебя знаю. Не только в костях дело.

      – Кто-то убил Бальдра. И чуть не убил Амона.

      – О.

      На лице Харона не проступило особого удивления. Он хоть и мог появляться среди людей, но всегда предпочитал это место. Он был жителем царства мертвых, его созданием и продолжением. Смерть богов вряд ли могла его взволновать – нарушение границ собственного мира для Харона было куда большим потрясением.

      – А еще я нашел Персефону, – спокойно сказал Гадес. – И она ничего не вспомнила. Считает себя смертной.

      Эта новость действительно поразила Харона. Борода ничуть не скрывала удивления на его лице.

      – Как так?

      Гадес пожал плечами и налил себе еще. Харон как-то беспомощно спросил:

      – Но вы должны соединиться, и она вернется сюда как королева.

      – Ты мне ее силой предлагаешь взять?

      Гадес позволил себе немного язвительности, и это сразу сработало на Хароне. Взяв себя в руки, тот поболтал остатками жидкости, допил и посмотрел на Гадеса исподлобья:

      – Думаешь, это всё дело рук Деметры?

      – Потеря памяти – безусловно. Но скелет – это слишком жестоко даже для нее.

      – Тебе напомнить, сколько смертных она прокляла, потому что они при встрече ей тапочки не под тем углом подали? – хмыкнув, Харон налил себе еще. – А что насчет смерти богов?

      – Да зачем это Деметре?

      – А зачем кому-то еще?

      Гадес пожал плечами. Он и правда не представлял. Убийство бога не давало никакой силы, тот просто… исчезал.

      – Меня больше беспокоит другое, – сказал он. – Персефона перерождается сотни лет. Это непреложный закон.

      – Это прихоть Деметры, одобренная твоим братом, – пробормотал Харон.

      Но Гадес не обратил внимания и продолжал:

      – Боги – тоже непреложный закон. Как и границы Подземного царства. Все эти законы сейчас нарушаются. И я пока не знаю, к чему это может привести. Но… ты ощущаешь?

      Гадес сделал широкий жест рукой, как будто призывал Харона прислушаться к миру вокруг. Ощутить его. Нахмурившись, тот замолчал, а через мгновения в глазах Харона отразилось понимание.

      Подземный мир был продолжением Гадеса, его созданием, его кровью и его силой, всегда ощущавшейся за спиной. Он сразу понял, как что-то неуловимо