Хорошая жизнь. Александр Варенников

обхитрить будущее, предугадать его. Глупость, конечно, но Андрею почему-то стало безумно интересно узнать, насколько близко он сможет подобраться к реальности, насколько сильно прочувствует ее.

      Старушка Луна рисовала ее стройный силуэт своими ночными красками. Девушка стояла на балконе, обернувшись спиной ко входу, наслаждаясь далекими видами ночных полей. Вдалеке мерцал город, а чуть ближе, в низовье реки, раскинулась небольшая деревушка. Огни домов поочередно гасли.

      Андрей хотел стать призраком, раствориться в воздухе, лишь бы не потревожить ее. Он был не в силах вмешаться в эту идеальную картину. Да, он сразу же узнал в ней ту самую девушку из метро. Ее роскошные темные волосы были распущены и скрывали от постороннего взора нежные плечи.

      – Я и не думала, что кому-то еще захочется провести этот вечер в тишине, – сказала она негромко.

      – На таких вечеринках порой бывает слишком одиноко, – отозвался Андрей и подошел ближе.

      Она обернулась. Да, безусловно, Андрей не ошибся – это ее взгляд выбил из равновесия его жизнь, и теперь он чувствовал себя канатоходцем, застигнутым врасплох резким порывом ветра. А внизу зияла бездна.

      Они стояли рядом и молчали. Нечто чарующее было в этом. Просто смотрели друг на друга, словно знались не один десяток лет. Будто бы потеряли много времени в разлуке, и не знали, с чего же начать свой долгий ночной разговор, который закончился бы ближе к утру нежными объятьями двух обнаженных тел. Были бы и смятая простыня, и кофе в постель. Все это было бы, но только утром.

      – И почему мы называем коктейли именами писателей? – размышляла она, держа в руках бокал шипучего напитка. – Окажись они в нашем времени, с ума бы сошли.

      – Ну, в моем стакане Хемингуэй, в вашем бокале – Фицджеральд. Один страдал манией преследования, жена другого страдала помутнением рассудка. Так что и у нас есть все шансы сойти с ума этой ночью.

      Она улыбнулась, и он тоже не остался в долгу. У нее были большие светлые глаза, обрамленные длинными ресницами. Андрей хотел коснуться губами ее век, но не мог позволить себе подобную выходку.

      – Элла, – протянула она ему руку, женственно расслабив запястье.

      – Андрей, – ответил он, чувствуя бархат ее руки вмиг вспыхнувшими пальцами.

      – Такое чувство, будто мы уже виделись с вами, – говорила Элла чуть погодя. – Не знаю, как правильно назвать это чувство…

      – Дежавю?

      – Нет, нет, что-то совершенно иное, – она провела кончиком пальца по краешку бокала. – Будто я помню вас, хоть и совершенно ничего о вас не знаю.

      – Это не так уж тяжело исправить, – улыбнулся Андрей. – Спросите у меня что-нибудь.

      – Например, какой ваш любимый цвет?

      – Бирюзовый, – резко ответил он. – Теперь вы знаете меня чуточку лучше.

      – Говорят, что второй шаг всегда дается легче первого. Так что я на верном пути!

      Повисла небольшая пауза. Слова словно растерялись где-то по пути, и теперь блестели под луной, как осколки