Хорошая жизнь. Александр Варенников

глазами разворачивается кровавая бойня.

      Когда Капустин поставил заветную подпись под договором, Андрей буквально почувствовал, как с новой силой запустился рабочий механизм. Пройдет всего пара дней, и он будет наблюдать за тем, как Евгения, облаченного в гидрокостюм и похожего в нем на неуклюжего моржа, будет пожирать гигантская акула. Клиент будет доволен, и согласится повторить программу.

      – Я хочу, чтобы эта программа была только моей, – говорил после удачно проведенного сеанса Капустин, когда они с Андреем сидели в ресторане за чашкой кофе. – Пусть это будет моя личная порция смерти.

      – Как вам угодно, – улыбаясь, отвечал Нечаев.

      5.

      День близился к своему логическому завершению, когда я закончил работать над очередной главой рукописи. Андрей Нечаев все ближе и ближе подбирался к внезапным открытиям, которые способны были изменить его взгляд на вещи для него привычные и не очень. Он был на пути к тому, чтобы взять управление собственной жизнью в свои руки. Он собирался пойти против судьбы, о которой как-то заикнулся его приятель Герман. Вдвойне жаль, что с такими стремлениями он должен был взять в руки оружие и лишить человека жизни. Должен был по моей прихоти.

      Закончив работу, я задумался над тем, какого это: лишить другого человека жизни? Какие причины могут побудить сделать это? Можно ли назвать убийство человека в определенных обстоятельствах благом? Или же это в любом случае злодеяние? Тема, над которой размышляют много лет умы здравые и не очень, не давала мне покоя, ведь окончательного ответа я для себя не находил, а на веру принимать чужую точку зрения не желалось никак. Но должен ли был Андрей Нечаев знать ответ?

      Вообще, незнание зачастую – вещь утомительная, но иногда… Иногда незнание и вытекающее из него ожидание – это самая настоящая услада для души. Ничто не решено, и только границы твоей фантазии могут помешать тебе утопать во взбитых сливках иллюзий.

      И пусть я не знал, кто она и как она выглядит на самом деле, в своем воображении я уже не одну сотню раз рисовал ее, и наслаждался ее взглядом, и запахом ее волос и ее тела. Я говорил с ней бессонными ночами, лежа в обнимку на смятой постели; зная, что завтра будет только лучше. И пусть фантазии имеют мало общего с реальностью – жить без них попросту невозможно.

      Я не знал, кто она такая, потому что еще не до конца прошел процедуру поиска своего «спутника жизни». Смотрел на чернильные пятна – изображения на карточках теста Роршарха, которые показывал мне Специалист.

      Мужчину, сидящего напротив меня за столом с набором карточек, не приветствовалось называть психологом. Специалист. А мы – «персонажи», судя по всему, мало чем отличающиеся от тех, которые живут своей жизнью, любят и умирают на страницах книг.

      – Тазобедренный сустав, – ответил я, вскользь изучив усталым взглядом очередную кляксу. – Это определенно похоже на переломанный со всех сторон тазобедренный сустав.

      Специалист