История одной истерии. Ирина Потанина

шпагатов.

      – Кстати, – безжалостно продолжала я, – во время репетиции я сидела практически возле шкафа и не могла не заметить, если бы кто-то залез в него. К шкафу подходили только вы, когда вешали мой плащ. Только вы одна!

      – Значит, не только я! Значит, не одна! Значит, записку подбросили не в шкафу! Значит… – Зинаида Максимовна вдруг успокоилась. – Простите, переняла вашу манеру и тоже стала кричать. Как вы думаете, я в своем уме? – спросила она меня уже нормальным тоном. – М-да… Вопрос риторический. Я тем не менее думаю, что в своем. И даю честное режиссерское слово, что записку вам не подкладывала. Стоп! Что ж мы сидим? Побежали проверим шкаф и расспросим этого вашего свидетеля. Вы убедитесь, что записка не тронута и что я не подходила к записке.

      На этот раз Зинаиду Максимовну уже не испугала необходимость снова подниматься. Легонько стукнув кулаком по косяку и вернув его тем самым в привычное положение, режиссерша захлопнула дверь, и мы лихо помчались в зрительный зал. Первым делом для очистки совести я кинулась к шкафу.

      – Моя записка лежит на месте, свернута так же и даже в той же позе, если у бумаги может быть поза, конечно, – грустно сообщила я, расстроившись. – Хотя… Нет! Как же я сразу не заметила!

      Выкрикивала я все это уже на ходу, схватив записку и кубарем скатываясь к режиссерше. Вместо своего листочка я достала похожий, но другой. Без текста. Абсолютно чистый. Что это? Свидетельство того, что злоумышленник отказывается со мной разговаривать? Придется и впрямь порасспрашивать уборщика-дрессировщика!

      – Эй! – громко закричала я в дебри кулис. – Э-эй? Уважаемый дрессировщик львов, вы еще здесь?

      – Его тут нет, – раздалось из-за сцены. – И не было никогда. Я просто пошутил.

      – Я понимаю!

      Пока я искала за кулисами уборщика-недрессировщика, объясняла суть своего вопроса и выслушивала твердые заверения, что к шкафу за время моего отсутствия никто не подходил, Зинаида Максимовна тем временем, едва начав спускаться в зал, махнула рукой, выругалась и пошла обратно в каморку. В общем, пока я была занята важными, но совершенно бесполезными вещами, Зинаида Максимовна совершила глупый, но весьма эффективный поступок. Она залезла в шкаф. Не вся, конечно, но и этого хватило.

      – Вот! – торжественно распахивая дверцу, сообщила мне режиссерша.

      Пришлось протиснуться мимо Зинаиды Максимовны и залезть в шкаф. Дела! Оказывается, в фанере, закрывающей тыл шкафа, была проломана достаточно крупная дыра.

      – Об этой дыре мы все, разумеется, знали. Каждый раз созерцали сквозь нее стену, вешая вещи. Но вот о том, что к шкафу есть доступ извне…

      В том месте, где стена прижималась к шкафу, когда-то было окошко. Сквозь дыру, оказывается, было видно отнюдь не стену, а ставню этого окошка, которую, как установил проведенный тут же эксперимент, легко можно было открыть из междверного пространства при входе в зал.

      – Возможно, это окно планировалось для установки какой-то техники. Скажем,