Последнее слово. Книга вторая. Людмила Гулян

внизу морской бриз играл волнами залива, на покрытых пеной гребнях покачивались закрепленные вдоль дощатого причала корабли; отсюда, сверху, Лэнгли различал фигуры сновавших у судов людей. Когда-то – будучи еще семнадцатилетним юнцом – с этих самых берегов в составе войск короля Ричарда Львиное Сердце он впервые отправился в Нормандию. А через несколько месяцев принял участие в боях под стенами Милли, штурмуемого не кем иным, как самим Уильямом Маршалом – величайшим из рыцарей. Сердце его невольно защемило; неожиданно для себя он проникся печальной завистью к тому парню, каким был пятнадцать лет назад: молодому, наивному, преисполненному надежд и ожиданий. С тех времен многое изменилось; изменился и он сам. Юношеские мечты развеялись реальностью сурового бытия, полного несправедливости, жестокости и горьких разочарований.

      Солнце клонилось к закату; заметно проголодавшийся Лэнгли дал знак оруженосцам. Они вернулись на дорогу; оставив замок позади, направились в сторону лагеря. Людской поток к концу дня заметно уменьшился, и они пустили лошадей рысью.

      Неподалеку от Довера им повстречался большой отряд, двигавшийся к замку. Колонну верховых возглавлял геральд: на кончике древка гордо полоскалось желто-зеленое с алым львом шелковое знамя. Сердце Лэнгли, дрогнув, забилось сильнее: это были цвета Маршала.

      Они свернули на обочину и спешились. Лэнгли с волнением вглядывался в богато одетых рыцарей, в чьих доспехах ослепительно отражались лучи заходящего солнца. Он сразу узнал Пемброка, восседавшего на великолепном, покрытом шелковой попоной кауром жеребце; зеленая, отороченная собольим мехом мантия его мягкими складками ниспадала с широких плеч к золотым шпорам. Граф держался с небрежной грацией человека, проведшего в седле всю свою жизнь; худощавое, мужественно-привлекательное лицо его светилось умом и живой энергией – ему никак нельзя было дать его шестидесяти пяти.

      Рядом с ним ехал молодой рыцарь; одежда и щит его также носили цвета Маршала. Чертами лица он сильно напоминал графа: те же проницательные темно-серые глаза, прямой нос и красиво очерченный рот. По особой фамильярности, с которой они переговаривались, Лэнгли догадался, что видит перед собой старшего сына Маршала, будущего графа Пемброка. Уильям-младший, вместе со своим братом Ричардом, наследником владений Маршала в Нормандии, многие годы провел в окружении короля Джона в качестве заложника. И теперь вид мирно беседовавших Маршалов вызвал у Лэнгли прилив победного торжества: король, наконец, вернул графу сыновей!

      Кавалькада поравнялась с Лэнгли. Взгляд Маршала-старшего, скользнув по лицам почтительно кланявшейся ему троицы, с заметным одобрением задержался на рослой, подтянутой фигуре Лэнгли – и вежливо-отрешенное выражение серых глаз тотчас сменилось жгучим интересом. Память графа, невзирая на преклонный возраст, оставалась по-прежнему острой: жизненные пути их скрещивались