Проклятый цветок для Тигра. Алина Лис

тянулось и тянулось. Уже спала дневная жара, легкий ветерок обдувал тело. В травах пели сверчки, а Тэруко снова и снова пыталась пошевелить хотя бы мизинцем.

      И не могла.

      Она надеялась, что кто-нибудь пройдет мимо. Заметит ее, поймет, что оруженосец принца не по своей воле прилег отдохнуть. Но никого не было. Тэруко не зря выбрала именно это направление, в стороне от жилых палаток. Она помнила, что сюда редко кто-то заходит.

      А потом с другой стороны лагеря что-то громко бабахнуло, послышались встревоженные крики и немного спустя потянуло гарью. Если бы принцесса могла, она бы застонала от досады, унижения и злости на саму себя.

      Проклятая шпионка все-таки подожгла горшки с земляным маслом!

      А если задуматься: кто помог ей? Кто оглушил часового и разрезал веревки?

      Вместе с этой мыслью пришел страх. Не страх наказания, о нет. Страх разочаровать Джина.

      Она представила на миг, как сбивчиво оправдывается, пытаясь объяснить, что не хотела ничего плохого, а на лице принца появляется равнодушие с легкой ноткой презрения. Опять. Как было в тот раз, когда она его опоила.

      Нет, конечно, Джин ее не убьет и даже не обидит. Он же думает, что Рю – брат его жены. Просто отправит куда подальше.

      И правильно! Поделом ей, если она такая никчемная!

      Поток самоуничижения прервало появление прямо перед глазами чьих-то ног в стоптанных сапогах. Тэруко снова дернулась и, о чудо, у нее получилось. Совсем чуть-чуть, слегка, но получилось. Онемение медленно проходило.

      – Что с тобой, Рю? – раздался над головой знакомый участливый голос.

      Она жалобно замычала.

      Подошедший мужчина перевернул ее, и Тэруко увидела над собой нахмуренное лицо сотника Реншу.

      – Сильно она тебя приложила, – озабоченно пробормотал он, проверяя пульс. А потом повеселел. – Ничего, жить будешь.

      Принцесса ответила ему полным ужаса взглядом.

      Он сказал “Она тебя приложила”, значит знает про лазутчицу, которую выпустила Тэруко. Это конец. Конечно, Реншу все расскажет Джину, с чего бы ему молчать?

      – Да, я все видел, – безмятежно откликнулся сотник, подтверждая ее мысли. – Ты выпустил лазутчицу. Это очень, очень плохо, Рю, – он осуждающе покачал головой. – Как бы ни пришлось занять ее место…

      – Она меня обманула, – прошептала Тэруко. Голос еще отказывался повиноваться.

      Прошептала и замолчала. Как жалко это прозвучало. Лазутчица обманула? А что, своей головой думать не надо?

      Может, хватит придумывать оправдания?

      – Понимаю, – сочувственно протянул Реншу. – Ты не виноват, но остальные в это ни за что не поверят. Ни Цао, ни его высочество. Сам посуди, Рю, как это все выглядит. Ты явился непонятно откуда, втерся в доверие, а потом отпустил опасную преступницу. Теперь у его высочества больше нет земляного масла, а он так рассчитывал на него при осаде города. Он, конечно, пошлет за новыми кувшинами, но до ближайшего источника ехать через три провинции, да и мало ли что с ними по дороге случится? – сотник вновь покачал головой.

      Тэруко