Эксперты. Алексей Шерстобитов

ей казалось нормальным принятое тогда решение, и это бесспорно, но откуда взялись силы? Тело брата, искореженное, поломанное, разбитое от головы до конечностей, лежало в местном морге. Опознание прошло внешне спокойно, но лишь по привычке судмедэксперта к подобным и даже более страшным видам.

      Осознавая, что хоронить его в закрытом гробу нельзя, лишая любимых им людей последнего поцелуя и рукопожатия, она решила заняться им сама… Дорогого это стоило. Успокаивало лишь кажущееся, для такого случая, желание самого Владимира в такой последней услуге.

      С профессиональной точки зрения проблем не было, это умение сестра освоила на специальных курсах, преподаваемых в академии факультативно. Ей даже нравилось это занятие. Казалось, что она оживляет, вдыхая жизнь. Бальзамом на душу, были благодарящие взгляды родственников, прощающиеся с усопшими: «Как живой, только спящий!» – говорили они со слезами…

      Пригодились эти таланты, а здесь майор была действительно талантлива, правда подходя к использованию своих услуг в основном как к оказанию услуг знакомым, друзьям, просто хорошим людям.

      Почти сутки не отрывалась сестра от тела брата, собирая, сшивая, гримируя. Одному Богу известны все ее мысли и мучения в эти часы, хотя внешне она была спокойна, эмоционально рассудительна и точна до тонкой расчётливости.

      Никто впоследствии не заметил и помарочки, даже не в состоянии предположить, в каком виде находился погибший, казалось, еще немного и раздавшийся вздох просыпающегося, человек вновь обрадует этот мир своим присутствием…

      Совершенно измотанная, Марина Никитична, проезжая по Таллиннскому шоссе, увидела прекрасный храм, оказавшийся Государевым собором. Душа заставила тело подчиниться, и машина остановилась у стоянки. Служба была закончена, храм был пуст от людей, но наполнен Самим Богом.

      Войдя, еле сдерживая слезы, совершенно спонтанно, Марина подошла к иконе Пресвятой Богородицы и замерла. Сил сдерживаться больше не осталось, слезы брызнули безостановочно, платок промок, да и осушать лицо больше не хотелось. Упав на колени, женщина, безудержно всхлипывая, пыталась то спрашивать «за что» или «почему», то молила о спасении души, совсем не понимая, как это делать, то, не зная самих молитовок и как обращаться ими, простыми словами, вырывающимися из самого сердца, просила спасения, вспоминая общие сцены, в которых брат бывал участником, выдающиеся моменты их отношений, не воплотившиеся мечты. Все перемешалось, свет потух, лишь несчастье и уныние тянули в пустоту и отчаяние.

      Именно в этот, самый решающий момент, что-то прошелестело над головой и обняв, мягко и аккуратно поставило на ноги. По телу пробежала успокаивающая последними судорогами дрожь, говорящая, что ничто еще не окончено.

      Женщина почувствовала чье-то присутствие, оглянулась осторожно, увидев стоявшего позади немолодого священника с Панагией на груди, знаком высокого сана, ничего ей тогда не сказавшего. Батюшка стоял с закрытыми глазами и о чем-то тоже молился.