Михаил Муравьев-Виленский. Усмиритель и реформатор Северо-Западного края Российской империи. Александр Бендин

и благовоспитанного; и на той же самой почве слово «русский» … стало синонимом холопства, рабства, неволи под властью Польши, нищеты, грубости, невежества, отчуждения, презрения, ничтожества относительно к Польше и ее духовенству»130.

      Таким образом, после событий начала 60-х гг. XX в. правительство имело веские политические основания, чтобы отказаться от признания дворянской монополии быть маркером идентичности Северо-Западного края. У него оставался политически неизбежный выбор в пользу социально низкого «русского» сословия со всеми сопутствовавшими ему назимовскими характеристиками. Однако открыто провозгласить выбор новой политической стратегии, предусматривавшей признание русской идентичности края и приоритеты «русского» крестьянского сословия, правительство не решалось вплоть до начала январского восстания 1863 г.

      Министр внутренних дел П.А. Валуев в декабре 1862 г. все еще рассчитывал, что предлагаемые им меры в отношении польского дворянства края смогут «ослабить этот элемент и затем примирить его с понятием о его неразрывной связи с Россией». В качестве одной из таких мер он предлагал: «Вызов в Петербург всех предводителей дворянства Западных губерний, отдельно каждого или по нескольку лиц вместе для объявления им, что правительство хочет и чего не хочет»131. Неудивительно, что в сложившейся ситуации многие представители высшей российской бюрократии воспринимали идентичность края в качестве польской, традиционно исходя из этнической принадлежности его дворянской элиты132.

      3.2. Слово берут статистика и этнография

      Для представителей западно-русской интеллигенции вопрос о том, почему возникла аберрация политического зрения российской элиты, решался без затруднений: «Единственной причиной, по которой Северо-Западный край считался краем польским, было то обстоятельство, что польское меньшинство в лице помещиков стояло впереди всего общества и заслоняло собой от невнимательного взора русское большинство. Образование, богатство, власть, влияние – все было в польских руках и придавало польский облик всему краю»133.

      Мнение правящей элиты об исторически обоснованном праве Польши на земли Северо-Западного края было вызвано также практическим отсутствием трудов российских исследователей по истории Белоруссии и Литвы в период Нового времени. В первой половине XIX в. российская историография располагала лишь небольшим количеством работ по истории этого региона, которые относились, в основном, к периоду Древней Руси134.

      В то же время издавались работы польских историков, которые, по словам А.И. Миловидова, стремились «посредством архивных документов доказать, что Северо-Западный край издавна был польский, для чего даже документы, написанные на древнем западно-русском языке, передавались в польской транскрипции, так что они производили впечатление польских документов. … Надо прибавить к этому,

130

Комзолова А.А. Политика самодержавия в Северо-Западном крае в эпоху Великих реформ. – М., 2005. – С. 31, 34.

131

РГИА. – Ф. 908. – Оп. 1. – Д. 185. – Л. 1, 19.

132

Всеподданнейший отчет графа М.Н. Муравьева по управлению Северо-Западным краем (с 1 мая 1863 г. по 17 апреля 1865 г.) // Русская старина. 1902. № 6. С. 494-495. Об этом явлении сообщал императору Николаю II и министр внутренних дел И.Л. Горемыкин: "В первое время, по воссоединению края с Россией, правительство наше смотрело на западные губернии, как на польский край". ГАРФ. – Ф. 543. – Оп. 1. – Д. 470. – Л. 13.

133

Сборник статей, разъясняющих польское дело по отношению к Западной России. Вып. второй / сост. и изд. С. Шолкович. – Вильна, 1887. – С. XXXVI.

134

Из работ, созданных в предреформенный период можно назвать труд М.О. Без-Корниловича «Исторические сведения о примечательнейших местах в Белоруссии с присовокуплением и других сведений, к ней же относящихся». – СПб., 1855.