Halo. Сага о Предтечах. Книга 1. Криптум. Грег Бир

голубого. Внутри сети началось шуршание: тело зашевелилось. Секции нательной брони стали сгибаться над Дидактом, словно стремясь обхватить и защитить его.

      – Безвременность глубока. Он возвращается, но медленно. Подними и вытяни его руки, мягко, – проинструктировал голос.

      Если бы рука не высохла, то я бы не справился с ее весом. Но я сделал, как было сказано. Обошел сфинксов, поднял и повернул другую руку, потом посгибал ноги – они были жесткими, как деревяшки, – пока кожа не приобрела блеск, а к членам не вернулось что-то вроде гибкости.

      Я следовал всем инструкциям голоса, вибрировавшего в моей челюсти. Я массировал и чистил Дидакта, зачерпывая ладонями серебристую жидкость, по мере того как в него вливались все новые порции восстановителя. В течение нескольких часов я мучительно помогал вывести сморщенного прометейца из долгого сна, из этой глубокой медитативной ссылки, которая для Предтеч моего возраста была всего лишь туманной легендой.

      Я возвращал его из пространства без времени, полного радости и покоя.

      Слезящиеся глаза прометейца открылись. Две защитные линзы отпали. Он моргнул и посмотрел на меня, страшно скалясь.

      – Я проклинаю тебя. – Его голос напоминал скрежет камней на океанском дне. – Сколько? Сколько времени я здесь пробыл?

      Мне нечего было ответить.

      Он задергался, пытался выпутаться, но крепкая сеть надежно держала его, не позволяя напрягать неокрепшие мышцы. Прошло несколько неловких секунд, и он в изнеможении замер. Жидкости вытекали из его носа и рта. Он попытался заговорить, но вышло не слишком хорошо.

      Единственная фраза, которую прометеец сумел выдавить из себя, была вопросом:

      – Эта чертова штуковина наконец уничтожена?

      – Можешь уходить. Дело сделано, – одновременно сказал голос.

      Я выбрался из бассейна и вышел из каземата. Наверху меня ждали, но я был слишком ошеломлен и напуган, чтобы говорить.

      Глава 6

      Время на острове словно остановилось.

      Что-то в серебристой жидкости, в брызгах оживителей, в той атмосфере нарушенного покоя, который окутывал Дидакта, – что-то во всем этом сильно повлияло на меня. Казалось, что я искупался в истории, прошагал через само прошлое.

      Солнца взошли и сели, но я не был уверен, что это прежние солнца, что ночное небо – прежнее небо. Все выглядело другим. Мои спутники по-прежнему жались поблизости, словно испуганные домашние зверьки. Мы спали. Теперь их прикосновения не вызывали у меня отвращения, а помогали сберечь тепло. Даже если бы я провел с этими людьми куда больше времени, то все равно никогда бы не понял их – но хотя бы смог почувствовать приязнь. Вообще-то, я впервые уснул с тех пор, как был ребенком: нательная броня освободила Предтеч от этой потребности.

      Через десять дней Дидакт вышел из каземата, чтобы заняться физическими упражнениями. Его кожа почти полностью разгладилась и приобрела почти естественный серовато-розовый цвет. На нем все еще не было нательной брони, – вероятно, он хотел полностью восстановиться