Пусть об этом знают все. Рита Навьер

значит «выкинет»? – не понял Максим. – Куда выкинет?

      – Ну из дома, из жизни… Он даже, понимаешь, не стесняется теперь ничего. Единственное, что его сдерживало, – это папа. А теперь папы не стало… Он меня выставит, а ее приведет сюда…

      Мать снова зашлась в рыданиях. Потом вдруг резко смолкла, подняла на него осоловевшие глаза:

      – А Артем как? Где он? Вы же с ним ушли?

      – У себя, видимо, – процедил Максим.

      – Как думаешь, может, Артема к отцу подослать? Ну чтоб он сказал ему… как сын… что, мол, не поддерживает его? А если вдруг что – останется со мной и с ним не будет знаться? Артема-то Дима любит… Да, так я и сделаю. Артем у нас умный, может, еще что-нибудь придумает такое… веское, – мать грузно, несмотря на малый вес, поднялась с кресла. – Да, так я и сделаю, наверное. Как думаешь, Максим?

      – Артем сто пудов что-нибудь придумает, это точно, – буркнул Максим.

      От щемящей жалости к матери не осталось ни следа. Наоборот, накатило внезапное раздражение.

      Но на пороге она оглянулась и произнесла почти трезвым голосом:

      – Мне так жаль, что ты далеко! Мне бы очень хотелось, чтобы ты жил здесь.

      «Хоть кому-то этого хочется», – усмехнулся он.

      На самом деле все не так плохо складывалось в его жизни. В пансионе оказались сплошь родственные души – дети, которые в собственной семье чувствовали себя ненужными. По большей части эдакие отщепенцы, от кого открестились-откупились деловые и сверхзанятые родители. Лишь у единиц – непреодолимые обстоятельства. Большинство же…

      Конечно, в такую среду влился он запросто. Сразу стал своим. И уж ему, строго говоря, жаловаться грех: любили его и одноклассники, и учителя, и воспитатели, и девочки. И он любил девочек, но не сердцем. Ну а сердце… Оно будто превратилось в механизм с определенной функцией: качать кровь и ничего более.

      Затем вуз. Поступил в Балтийский федеральный университет имени Иммануила Канта. Учился не просто хорошо, а блестяще, и брал отнюдь не прилежанием, как, впрочем, и раньше. Учителя прежде и преподаватели сейчас очень изумлялись: как можно при такой разболтанности так учиться? А причина в том, что природа наградила его не только тонким слухом, но и уникальной слуховой памятью. Потому-то он мог влегкую воспроизвести любую мелодию. Запоминать же массивы научной информации, даже не сильно напрягаясь на лекциях, оказалось ничуть не сложнее. Как итог – зачетка с одними «отлично».

      Ее Максим прихватил с собой, показать матери хотел. Но не довелось, не до того было.

      К полуночи возня, шумы стихли. Только из другого крыла раздавался отцовский храп.

      Максим спустился на кухню. На поминках он едва поел, потом вливал в себя виски практически в пустой желудок.

      Он распахнул дверцы холодильника, придирчиво оглядел аккуратно расставленные контейнеры, бутылочки и свертки. Хорошо все-таки, что Вера, надо или не надо, всегда готовит много на всякий случай. Выбрал себе плошку с оливье и котлетку. Съел стоя, не подогревая, просто чтоб в животе не тянуло. Затем вернулся к себе.