Звезды и судьбы. И. О. Родин

его невозможно сбить с толку.

      «Собакевич слушал все по-прежнему, нагнувши голову, и хоть бы что-нибудь похожее на выражение показалось на лице его. Казалось, в этом теле совсем не было души, или она у него была, но совсем не там, где следует, а, как у бессмертного кощея, где-то за горами и закрыта такою толстою скорлупою, что все, что ни ворочалось на дне ее, не производило решительно никакого потрясения на поверхности».

      Реакция его на предложение о продаже мертвых душ весьма обыденна и спокойна.

      «Вам нужно мертвых душ? – спросил Собакевич очень просто, без малейшего удивления, как бы речь шла о хлебе… – Извольте, я готов продать, – сказал Собакевич, уже несколько приподнявши голову и смекнувши, что покупщик, верно, должен иметь здесь какую-нибудь выгоду».

      И дальше начинается торг, причем не на жизнь, а на смерть, такой торг, какой вести умеют только Тельцы, – упорный, мощный, с использованием всех подручных средств.

      «– Да чего вы скупитесь? – сказал Собакевич.

      – Право, недорого! Другой мошенник обманет вас, продаст вам дрянь, а не души; а у меня что ядреный орех, все на отбор: не мастеровой, так иной какой-нибудь здоровый мужик. Вы рассмотрите: вот, например, каретник Михеев! ведь больше никаких экипажей и не делал, как только рессорные. И не то, как бывает московская работа, что на один час, прочность такая, сами обобьет, и лаком покроет!

      Чичиков открыл рот с тем, чтобы заметить, что Михеева, однако же, давно нет на свете; но Собакевич вошел, как говорится, в самую силу речи – откуда взялась рысь и дар слова:

      – А Пробка Степан, плотник? я голову прозакладую, если вы где сыщете такого мужика. Ведь что за силища была! Служи он в гвардии, ему бы бог знает что дали, трех аршин с вершком ростом!

      Чичиков опять хотел заметить, что и Пробки нет на свете, но Собакевича, как видно, пронесло; полились такие потоки речей, что только нужно было слушать…»

      Чичиков пытается вразумить Собакевича, что мертвые души – такой товар, что никому не нужен, на что тот логично возражает: «Да вот вы же покупаете, стало быть нужен». Видя неуступчивость Чичикова, Собакевич пускает в ход и не совсем позволительные средства: пытается шантажировать его, намекая на незаконность сделки:

      «– Но знаете ли, что такого рода покупки, я это говорю между нами, по дружбе, не всегда позволительны, и расскажи я или кто иной – такому человеку не будет никакой доверенности относительно контрактов или вступления в какие-нибудь выгодные обязательства.

      „Вишь, куды метит, подлец!“ – подумал Чичиков и тут же произнес с самым хладнокровным видом:

      – Как вы себе хотите, я покупаю не для какой-либо надобности, как вы думаете, а так, по наклонности собственных мыслей. Два с полтиною не хотите – прощайте!..»

      Собакевич полностью владеет ситуацией и прекрасно видит момент, после которого торг бессмысленен. Выждав наиболее благоприятный момент, он тут же соглашается на указанную цену.

      После того, как