Остров тридцати гробов (сборник). Морис Леблан

вцепилась в подоконник и смотрела вниз, как смотрят в бездну, собираясь в нее броситься. Что теперь сделает ее сын? Кинется спасать людей, чьи отчаянные хрипы он слышит? Конечно, человек может впасть в безумие, но при виде иных зрелищ приступы проходят.

      Моторка немного подалась назад, чтобы не попасть в водоворот. Франсуа и Стефан, чьи красный и белый береты были хорошо различимы, стояли все так же – один на носу, другой на корме, держа в руках… На столь далеком расстоянии женщинам было плохо видно, что именно держали они в руках. Что-то вроде длинных палок.

      – Наверное, шесты, чтобы спасать людей, – прошептала Вероника.

      – Или ружья, – возразила Онорина.

      На поверхности воды все еще виднелись черные точки. Их было девять – девять человек, которым удалось спастись; время от времени кто-нибудь из них взмахивал рукой, слышались крики о помощи.

      Несколько человек поспешно плыли прочь от моторки, однако четверо двигались в ее сторону, и двое из них были уже совсем близко.

      Внезапно Франсуа и Стефан сделали одинаковые движения – как стрелки`, прикладывающие винтовки к плечу.

      Сверкнули две вспышки, но грохот выстрелов слился в один.

      Головы двоих, плывших первыми, скрылись под водой.

      – Ах, чудовища! – в изнеможении упав на колени, пролепетала Вероника.

      Онорина стояла рядом и надсадно кричала:

      – Франсуа! Франсуа!

      Голос ее был слишком слаб, к тому же его относило ветром. Но бретонка не унималась:

      – Франсуа! Стефан!

      Она бросилась через комнату в прихожую, словно искала что-то, затем вернулась к окну и снова закричала:

      – Франсуа! Франсуа! Послушай!..

      Наконец ей удалось отыскать раковину, которой она пользовалась как рогом. Однако, поднеся ее ко рту, бретонка смогла извлечь из нее лишь несколько слабых, неясных звуков.

      – Проклятье! – отбросив раковину, пробормотала она. – У меня нет больше сил. Франсуа! Франсуа!

      На Онорину страшно было смотреть: волосы растрепаны, на лице испарина. Вероника принялась ее умолять:

      – Онорина, прошу вас…

      – Да вы только посмотрите на них!

      Лодка внизу продолжала скользить вперед, стрелки` стояли на своих местах с оружием, готовым для нового преступления.

      Некоторые из оставшихся в живых плыли изо всех сил, пытаясь спастись, двое остались позади.

      Их тут же взяли на мушку, и две головы скрылись под водой.

      – Да вы только посмотрите на них! – хрипела бретонка. – Это же охота! А эти люди – дичь! Ах, бедные, бедные!

      Раздался еще один выстрел. Еще одна черная точка скрылась из виду.

      Вероника была вне себя от отчаяния. Она принялась трясти решетку на подоконнике, словно прутья клетки, в которую ее посадили.

      – Ворский! Ворский! – стонала она, охваченная воспоминаниями о муже. – Это сын Ворского!

      Вдруг она почувствовала, как чьи-то руки схватили ее за горло, и прямо перед собой увидела искаженное лицо Онорины.

      – Это твой сын, твой, –