Остров тридцати гробов (сборник). Морис Леблан

повалился на пол.

      И в ту же секунду, когда старик рухнул как подкошенный, а мальчик не успел даже опустить руку, дверь в глубине комнаты отворилась. Ворвавшаяся Онорина узрела картину во всей ее, если так можно выразиться, жути.

      – Франсуа! – вскричала она. – Ты?

      Мальчик бросился на нее. Бретонка попыталась преградить ему путь, но борьба даже не успела завязаться. Франсуа попятился, вскинул руку с револьвером и выстрелил.

      Колени Онорины подогнулись, и тело ее медленно осело в дверном проеме. Мальчик перескочил через нее и скрылся, а бретонка все продолжала бормотать:

      – Франсуа! Франсуа!.. Нет, не верю… Это невозможно… Франсуа!..

      За дверью послышался хохот. Да, это смеялся мальчик. Услышав этот жуткий, адский смех, похожий на смех Ворского, Вероника ощутила ту же нестерпимую муку, какую она испытывала когда-то, находясь рядом с Ворским.

      Она не стала преследовать убийцу и даже не окликнула его.

      Внезапно Вероника услышала свое имя, произнесенное слабым голосом:

      – Вероника… Вероника…

      Распростертый на полу г-н д’Эржемон смотрел на нее остекленелым, уже полным смерти взором.

      Она опустилась на колени рядом с отцом и принялась расстегивать окровавленные жилет и сорочку, чтобы хоть немного унять струящуюся из раны кровь, но он мягко отвел ее руку. Вероника поняла: старания ее напрасны, но отец хочет ей что-то сказать. Она нагнулась к его губам.

      – Вероника… Прости… Вероника…

      Это было главное, что занимало угасающие мысли старика. Она поцеловала его в лоб и сквозь слезы проговорила:

      – Молчи, отец… Не нужно себя утомлять…

      Но он хотел сказать что-то еще, с его губ срывались нечленораздельные звуки, в которых Вероника в отчаянии пыталась уловить хоть какой-то смысл. Жизнь быстро покидала старика. Его рассудок погружался во мрак. Вероника приложила ухо к обессилевшим губам отца и разобрала несколько слов:

      – Берегись… Берегись… Божьего Камня…

      Внезапно старик приподнялся. Его глаза вспыхнули последним отблеском угасающего пламени. Веронике показалось, что, взглянув на нее, отец только теперь понял важность ее присутствия здесь и испугался опасностей, которые ее подстерегали. Хриплым, полным ужаса голосом, однако вполне отчетливо он проговорил:

      – Не оставайся здесь, иначе погибнешь… Беги с этого острова… Прочь… Прочь…

      Голова его вновь упала. Он пробормотал еще несколько слов, которые Веронике удалось разобрать:

      – Ах, крест… Четыре креста Сарека… Дочь моя, дочь моя… Распятие…

      Все было кончено.

      Молодая женщина почувствовала, как наступившая тишина навалилась на нее и с каждой секундой давит все сильнее.

      – Бегите с этого острова, – раздался голос рядом с Вероникой. – Прочь. Это воля вашего отца, госпожа Вероника.

      Бледная Онорина сидела на полу подле нее, обеими руками прижимая к груди пропитанную кровью салфетку.

      – Но вы ранены! – воскликнула