Бетагемот. Питер Уоттс

друга в извечной игре «Лягни континент». Топография, способная посрамить Гималаи: рваные трещины вспарывают кору от полюса до полюса. Хребет поглотит все, чем может выдать себя «Атлантида», о каком бы спектре ни шла речь. Зная координаты, еще можно найти цель, но сдвинь их на волосок, и тебе не попасть даже в огромный шумный город. Расстояния в двадцать километров более чем достаточно, чтобы уйти из-под любой атаки, направленной на текущее местоположение «Атлантиды», кроме, пожалуй, бомбардировки полноценными глубинными ядерными бомбами.

      Хотя и не сказать, что такого уже не случалось, отмечает про себя Кларк.

      Они с Лабином плавно скользят вдоль трещины в застывшем конусе древней лавы. «Атлантида» осталась далеко позади. До Невозможного озера еще много километров. Ни налобные фонарики, ни фары «кальмаров» не горят. Пара движется при смутном свечении сонарных экранов. Столбы и валуны отображаются на них изумрудными линиями, отмечается малейшая перемена давления в окружающей тьме.

      – Роуэн считает, что дела плохи, – жужжит Кларк.

      Лабин не отзывается.

      – Она думает, если это и впрямь окажется Бетагемот, «Атлантиде» угрожает всеобщий когнитивный диссонанс. Все заведутся.

      По-прежнему – молчание.

      – Я ей напомнила, кто здесь главный.

      – И кто же, если не секрет? – наконец жужжит Лабин.

      – Брось, Кен. Мы можем парализовать их жизнь в любой момент, когда вздумается.

      – У них было пять лет для решения этой проблемы.

      – И что им это дало?

      – И пять лет, чтобы сообразить, что они превосходят нас в числе двадцать к одному, что нашим специалистам с ними не сравниться, и что группа прокачанных водопроводчиков с антисоциальными наклонностями вряд ли представляет серьезную угрозу в смысле организованного противодействия.

      – Все обстояло точно так же и в первый раз, когда мы подтерли ими пол.

      – Нет.

      Она не понимает, зачем он это делает. Именно Лабин поставил корпов на место после их первого – и последнего – восстания.

      – Слушай, Кен…

      Их «кальмары» внезапно оказываются совсем рядом. Почти соприкасаются.

      – Ты же не дура, – жужжит Кен, заставив ее уязвленно затихнуть. – И сейчас не время валять дурака.

      Его вокодер рычит из темноты:

      – В те времена они видели, что за нашей спиной поддержка всего мира. Знали, что нам помогли их выследить. Подозревали за нами какую-то наземную инфраструктуру. По меньшей мере, они знали, что стоит нам свистнуть, как они окажутся мишенью для любого, кто знает широту-долготу и располагает самонаводящейся торпедой.

      На ее экране возникает большой светящийся акулий плавник – из морского ложа торчит массивный каменный зубец. Лабин ненадолго скрывается по ту сторону.

      – А теперь мы сами по себе – продолжает он, вернувшись к ней. – Связей с сушей не осталось. Может, наши все погибли. Может, перешли на другую сторону. Ты хоть помнишь, когда нам в последний раз давали