Большой Кыш. Мила Блинова

сном в кустиках дурман-травы и багульника. Солнце не спешило растапливать льдинку, приютившую старика. Но когда срок пришёл – лёд растаял. Ась чуть было не захлебнулся талой водой, его едва не вынесло половодьем на камни, но молодчина Ась уцелел. Он подсох, отдышался и добрался до своего домика у родника. Дом пережил уже пятую зиму и преданно ждал Ася.

      Глава шестая

      Почему дерутся феномены?

      Другу надо верить всегда и сразу.

      Близнецы Слюня и Хлюпа. С Законом не поспоришь.

      Про кышесинкразию и передник с карманами

      – Не ходи туда, – посоветовал Хнусь, – ты же знаешь, там живут близнецы Хлюпа и Слюня.

      – Пусть, – сердито отозвался Тука. – Пойду, и точка. Я всегда иду, куда иду.

      – Как хочешь, но лучше не надо, – нахмурился Хнусь.

      – Нет, не уговаривай, – упорствовал Тука. – Мои лапы сами топают в сторону этого домика. Мне так хочется побывать у этих спорщиков в гостях, аж пятки чешутся.

      – Ну тебя! – устало сдался Хнусь. – Давай! Иди туда, куда идут твои лапы. Только знай, что, увидев немытых Слюню и Хлюпу, ты захочешь убежать прочь. Но ночь уже близко, и тебе придётся остаться у них до утра. А ни один нормальный кыш не может выносить их ссор так долго. Все обходят дом близнецов стороной. Даже шалый Бяка не ходит к ним в гости.

      – Я никого не боюсь, – неуверенно ответил Тука и опасливо огляделся. Упоминание Бяки насторожило его. Разум говорил: «Стой, не ходи!» А неуёмное любопытство нашёптывало: «Иди, иди…»

      Так или иначе, но доводы осторожного Хнуся подействовали – решительность Туки постепенно стала слабеть, а вскоре и совсем улетучилась. Хватило бы полсловечка, чтобы заставить его повернуть назад. Но Хнусь, видно, отчаялся и молчал. Тука оглянулся: рядом никого, Хнусь пропал. Только кончики кустов чуть шевелились, потревоженные вечерним суетливым ветерком.

      Другу надо верить всегда и сразу. Иначе может наступить минута, когда некому будет уберечь тебя от беды. Тука поёжился, почесал лапой хвост и нерешительно двинулся вперёд, туда, где виднелся маленький дом и безобидно светилось круглое оконце.

      Плакучая ива уже проснулась от зимнего сна. Её почки вздулись, напряглись, готовые вот-вот вспыхнуть тысячами золотистых огней. В основании этого удивительного дерева, в его напряжённых корнях и была сложена кривенькая хижинка Слюни и Хлюпы.

      Тука приблизился к дому братьев, чуть не увязнув в глинистой жиже. Подобравшись к дверце, за которой кто-то надрывно вопил, Тука трижды ударил в дверь колотушкой, подвешенной к дверной притолоке. Рыдания и вопли смолкли. За дверью послышалась возня. Потом сердитый голос грубо осведомился:

      – Кто там?

      – Это я, Тука, – неуверенно ответил кыш.

      – Нечего всяким Тукам ходить в гости, куда их никто не звал, – грубо ответили из-за двери.

      – Почему? – удивился тот.

      – Таков