Большой Кыш. Мила Блинова

кто же я тогда? – после долгого молчания робко спросил он.

      – Не знаю. Пока не знаю, – ответил Тука и предложил: – А давай пойдём в рощу. Погуляем, на вас, птиц, посмотрим, покумекаем. Жизнь сама покажет, что ты за птица. Согласен?

      – Согласен, – кивнул Сяпа, и они пошли.

      Тука энергично шагал по тропинке, ведущей к роще, поддавая ногой прошлогодние ольховые шишки. Он старательно насвистывал бодрый мотивчик, изредка тревожно поглядывая на Сяпу. Сяпа смотрел в небо – там летали ласточки.

      – Слушай, а может, ты ласточка? А, Сяпа? – спросил Тука, перехватив взгляд приятеля.

      – Нет. – Сяпа отрицательно покачал головой. – Хорошо бы, но ласточки летают очень высоко, а я боюсь высоты. И потом, у них грудки беленькие, а у меня?

      – У тебя рябушками, – сказал Тука, и друзья пошли дальше.

      – А вон вороны сидят на ореховом кусте. Ты, случайно, не…

      – Нет! – отрезал Сяпа.

      – Согласен, – сказал Тука.

      Сяпа нахмурился и притих. Огибая ежевичные заросли, Тука заметил на одном из кустов брошенное гнездо ремеза. Он остановился, чтобы лучше его рассмотреть. Аккуратное птичье сооружение свешивалось с колючей ветки, слегка покачиваясь.

      – Сяпа, смотри, какое удобное, уютное гнёздышко. Совсем как ты любишь.

      – Хорошее, – похвалил Сяпа, – только маленькое.

      – А это мы сейчас проверим. Полезай в него! – скомандовал Тука. – Если поместишься, значит ты ремез.

      Сяпа послушно вскарабкался на колючую ветку и после неимоверных усилий всё же умудрился попасть внутрь гнезда.

      – Ну как? – спросил снизу Тука.

      – Очень тесно… я еле поместился. Для яйца совсем нет места. И меня тут укачивает, – всхлипнул Сяпа.

      – Вылезай, – сказал Тука. – Если бы ты был ремезом, то и тебе, и яйцу места хватило бы.

      Сяпа высунулся и, не удержавшись на краю, камнем полетел вниз. Тука едва успел соскочить с пушистой моховой кочки, в которую тут же воткнулся головой Сяпа.

      – С благополучной посадкой, – переводя дух, сказал Тука. – Ты цел?

      Сяпа выбрался изо мха, вяло отряхнулся и пожал плечами:

      – По-моему, я не ремез, Тука.

      – По-моему, тоже, – согласился тот.

      Наконец друзья добрались до рощи и сразу заприметили сову, мирно дремавшую на одном из дубов. Тука не стал ничего выспрашивать у Сяпы. Он и так знал: Сяпа не из «таких». Он вегетарианец. К тому же ночью малыш крепко спит, а совы – совсем наоборот.

      Кыши довольно долго бродили по роще, потом спустились к болоту.

      Глядя на уток, Сяпа вспомнил, что не умеет плавать.

      Цапля Сяпе решительно не понравилась: слишком большая и много ест.

      Пеночка, наоборот, была так мала, что, похоже, не ела вообще.

      Сяпа сильно смахивал на воробья – и размером, и окраской, но они разнились характером: воробей был суетливым говоруном, а Сяпа – задумчивым молчуном.

      К концу прогулки друзья так и не поняли, какой птичкой может быть Сяпа.