Секрет Галатеи. Мария Тёрн

казалось, даже усердно их прятала. Это была странная, тёмная, пустая душа.

      А когда Кирста оглянулась, всё было уже кончено; она была наедине с тридцатью враждебно настроенными подростками, жаждущими воспользоваться любой её слабостью, чтобы ударить побольнее. Раскол зашёл слишком далеко и ни одна из сторон уже не могла возродить в душе те тёплые, безоблачные чувства, которые лежат в основе взаимного уважения и дружбы. Но кто знает, быть может, и без Лиры в конце концов всё закончилось бы ровно так же? Мать часто называла свою дочь ненормальной: “Беда мне с тобой… Всё у тебя не как у других дроу!”.

      Сложно описать то чувство Кирсты, когда она была вынуждена влачить своё существование с теми, к кому питала неприязнь. Это тоска, это злость, это жгучее унижение и одновременно омерзение к самой себе. Незримая, пропитывающая воздух неприязнь. Что можно ей противопоставить? Побои являются вещественным доказательством. Вымогание денег заметят родители. Пресечь возможно любые физические притеснения, но как работать с такой тонкой и неуловимой материей, как человеческие взаимоотношения? Самое ужасное для жертвы заключается в том, что на подобного рода давление очень трудно пожаловаться. Со стороны всё выглядит гладко, и она даже не может утверждать, что её как-либо притесняют. Однако насмешка, презрение, неприязнь и скрывающееся за ними отторжение буквально ощущаются кожей; в конце концов, чтобы ранить, совсем необязательно избивать, и слова могут наносить боль не меньшую, чем физическое воздействие.

      Привыкнув проводить время по большей части в одиночестве (когда удавалось улизнуть от Лиры), Кирста много читала, занималась бегом, писала письма отцу, каждый день с замиранием сердца заглядывая в почтовый ящик, хоть они и приходили не чаще, чем раз в месяц. Ей казалось, что они с отцом видятся совсем редко и мать, как могла, старалась мешать встречам в каникулы, с каждым годом всё более укрепляясь в мысли, что “бывший крадёт у неё дочь”. Отчиму было всё равно. Иногда Кирсте казалось, что её специально отправили в пансионат, чтобы она не мешала их новой любви – но только почему тогда её ревнуют, буквально приковывая к дому? Впрочем, это не обсуждалось. Она должна была быть благодарна матери за всю её заботу и усилия, потраченные на неё, Кирсту – и точка.

      А когда Кирста наконец выучилась и покинула стены учебного заведения, она узнала, что её отец женится во второй раз. На дородной, громко смеющейся женщине, чародейке, специализирующейся на зачаровывании предметов домашнего обихода, и к тому же переезжает в другой город, где его жене по знакомству предложили более выгодную должность. Сам он давно мечтал уволиться со старой работы, где всё напоминало о пережитом унижении – и теперь, как по велению судьбы, он нашёл себе новое место. Новость стала настоящим шоком для Кирсты. Таким, что в последние недели подготовки к экзаменам у неё опустились руки даже несмотря на вопли и угрозы матери. После неизбежного, на этот раз настоящего расставания