Ландшафт незнакомой земли. Александр Аханов

тысяч из тех шестисот, что работали на ликвидации последствий катастрофы, не дожив до пятидесяти лет умерли. Без славы и почёта, просто так, между прочим. Словно их и не было никогда… Я не сторонник всяких там выспренних слов о подвиге, долге, Родине и тому подобной ерунде, о которой вовсе не думаешь Там, на военной Работе, но которые затем так и вьются нимбом вокруг твоей головы… Я сторонник честных отношений между собой и Государством, которые как показала практика, во многом заменяются и подменяются указанными выше словами… Кто то из царских ещё людей сказал, что награждать людей нужно – награды государству Ничего не стоят… Но это не про нас. Не про меня… Не про большинство моих однополчан…

      Впрочем, я о текущем моменте… Самым сложным, оказалось, выбраться из собственного укрытия за сосной. Вокруг намело сугроб метровой высоты. Я начал взрезать рыхлый снег как плуг землю, проваливаясь и спотыкаясь. Занятие довольно утомительное. Когда я выбрался из ямы на свободу, сил и оптимизма у меня несколько поубавилось.

      Повертевшись из стороны в сторону, выбрал направление, показавшееся наиболее вероятным, надвинул шапку на глаза и пошёл.

      Устал страшно. Так ещё бы! Переть по глубокому снегу, пешком, тут и слон устанет. Снег попадал за шиворот, в рукава, таял и замерзал коркой.

      Несколько раз мне чудился кровожадный волчий вой. И все волки хотели есть. А зубы у них ещё те! Мне и минуты не продержаться даже против одного, разве что попробовать «раздавить с ним бутылочку» на мировую?

      Впрочем, могло и показаться, потому что выло и стонало всё кругом. Скрипели и трещали, сопротивляясь мощным порывом ветра, деревья. Меня заметало, я выползал, тогда меня снова заметало, но я шёл, придерживаясь, насколько возможно просеки и не забираясь слишком глубоко в лес.

      Потом я отключился. Просто шёл без боли, страха и сомнений. Наверное это сработал Зелёный змий, ему, видимо, стало неудобно за подопечного. Как-никак ещё не вся водка выпита! Ой, не вся!

      Иногда сознание возвращалось на минуту – другую. Тогда я видел свои одеревеневшие ноги в легкомысленных туфельках (хорошо, ещё, что шерстяные носки догадался одеть), торчащие из сугробов ветки кустов и снег, снег, снег… А я шёл, шёл, шёл, теперь уже таща за собой уставшего Змея – ведь и у ангелов есть предел сил, иначе бы на земле давно бы не было ни зла, ни добра, а наступило бы равновесие. А что? Или Доброе Зло или Злое Добро! А кому это нужно? Ни Богу, ни Дьяволу, не зря ведь, как шло противостояние между этой ласковой парочкой единокровных братанов, так и идёт.

      Время… что-то происходило с ним. Оно не остановилось, оно, быть может, раздвоилось, или может быть кружило на месте, хотя могло уйти перпендикулярно вверх или ещё куда… оно крутилось вокруг моих ног, цеплялось за них, словно и время было против того, чтобы я дошёл куда-нибудь дальше своей персональной берлоги в свежевыпавшем снежном покрове. Сколько метров осадков сверх годовой нормы нынче выпало в лесу?! Потом наступит весна, побегут ручьи, птички