Замурованные. Хроники Кремлевского централа. Иван Миронов

ботинки, дорогие, но крепко замызганные. Первый удар пришелся под ребра. Ощущение, как будто в тебе сломали карандаш. Это хрустнуло плавающее ребро. Адреналиновая анестезия нивелировала боль. Из кармана куртки достали травмат, что было отмечено летящей мне в голову остроносой туфлей. Я успел отдернуть шею, поэтому вместо сломанной челюсти отделался разбитым ртом.

      – Хорош, убьете! – раздался визгливый окрик. – Нам его еще в прокуратуру сдавать. Поднимите.

      Меня подняли.

      – Полковник милиции… – свою фамилию мусор опустил, махнув передо мной красными корками. – Назовитесь!

      – Да пошел ты, – о плечо я вытер сочившуюся изо рта кровь.

      – Иван Борисович, мы сейчас с Вами проследуем в Генеральную прокуратуру для дачи показаний.

      Меня закинули в машину, на пол, в проем между сиденьями. Две пары ног водрузились на обмякшее тело, тяжелый каблук припечатал голову к резиновому коврику. На правом переднем, насколько я мог ориентироваться по голосам, восседал полковник.

      – Все в порядке! Мы его приняли! Встречайте! – радостно сообщил он кому-то по телефону. – Снимайте группу со стоянки.

      Значит, ждали и возле машины, знали, на чем езжу и лишь приблизительно где живу. Ехали недолго, остановились, меня выволокли из «тойоты», перекинули в «жигули», в «семерку», посадили на заднее сиденье, подперев по бокам двумя обрюзгшими товарищами с потухшими, практически немигающими глазами.

      – Ты, парень, не подумай – ничего личного, Чубайса сами ненавидим и замочить его – дело правое, но приказ есть приказ, людишки мы подневольные, не держи зла, – посочувствовал сосед справа, владелец до боли знакомой остроносой туфли.

      Я судорожно засмеялся.

      – Чего ты ржешь? – удивился мусор.

      – И ухи поел, и с Новым годом порешали, – я сцедил густую кровавую жижу себе под ноги.

      Голова плыла, браслеты жевали запястья, я отключался. Сосед слева, пристроив пакет на моем плече, всю дорогу смачно жрал плов вприкуску с какой-то дрянью.

      Из забытья я был извлечен, когда подъехали к высокому, цвета незрелого баклажана строению, огороженному чугунным частоколом. То было здание Генеральной прокуратуры в Техническом переулке. Туда же подтянулись остальные участники героического захвата.

      – Слышь, Иван, ты в какой квартире жил? Адрес свой нам скажи, – как бы между прочим пробросил полковник.

      Его милицейская непосредственность заставила меня улыбнуться.

      – Перетолчетесь, – бросил я.

      – Мы же тебя по-хорошему спрашиваем, – оскалился полковник.

      – Я тебе и по-плохому не скажу.

      – Мы же все равно найдем. Весь подъезд на уши поставим. Тебе оно надо? – не унимался правоохранитель.

      – Ищите! Работа у вас такая – искать.

      – Зря ты так, – в голосе милиционера прозвучали обидчивые нотки. – Мы к тебе по-человечески подошли. Тебя вообще СОБРом хотели брать.

      Квартиру сыщики нашли ближе к полуночи. Зашли по-простецки, распилив дверь болгаркой и до полусмерти напугав Наташку. В ходе четырехчасового