Отмороженный. Фридрих Незнанский

– вздохнул Савранский. – А тот существовал в воображении очень среднего писателя.

      – Поди знай, что хуже, – заметил я.

      – Так на чем мы остановились? – спросил он.

      – На высказывании Брехта, – напомнил я. – Дескать, куда грабителям банков до их основателей.

      – Вот именно! – сказал он. – Так вот, не прошло и месяца, как Сема Салуцкий снова заявляется ко мне – одетый в клубный пиджак, с бабочкой, хорошо откормленный – и предлагает сотрудничество. То бишь предлагает кредит. Представляете?

      – Мне еще никто не предлагал, – ответил я. – Так что невозможно представить. Но откуда у Салуцкого появились деньги?

      – Спросите чего полегче. Я все больше подозреваю, что, спрашивая о Салуцком, вы на самом деле эти вопросы обращаете ко мне.

      – Вас еще не убили, – напомнил я.

      В это время в кабинет вошла давешняя Сонечка с подносом, на котором стояли две чашки кофе. Ее личико опухло от слез. Она поставила поднос на стол, выплеснув при этом из чашек довольно много ароматной жидкости, и склонилась к уху дяди.

      – Ты меня разоришь! – с чувством сказал он, доставая мятую ассигнацию. Потом спохватился, узрев в ней российские десять тысяч, достал зеленую банкноту.

      – Моя племянница, – сказал он, глядя ей вслед. – Впрочем, я уже вам о ней говорил.

      Я кивнул, взял приличия ради чашку, в которой не было почти ничего, кроме кофейной гущи.

      – Что бы вы могли сказать о связях Салуцкого? – спросил я. – Про генерала и его помощника я уже слыхал. Быть может, он отмывал чужие деньги?

      – Бабки, вы хотите сказать, – улыбнулся мне Савранский, снова сощурившись. – Приятно говорить с человеком, сохранившим, несмотря на профессию, остатки воспитания. Если бы вы сказали: бабки, я спохватился бы, взглянув на часы, и сослался на занятость. Видите ли, Александр… – он заглянул в какую-то бумажку, – Борисович, Салуцкий мертв, но жив его банк, имеющий какую-никакую репутацию в деловом мире. И подрывать ее дальше – не в моих правилах.

      – Об этом никто не узнает, – сказал я, с трудом проглотив кофейную гущу.

      – Не сомневаюсь, – ответил он. – Но я-то знаю.

      – Вас никто не убьет, – заверил я. – Почему-то мне так кажется.

      – Наверно, не за что? – пожал он плечами. – И потому я не держу телохранителей, как другие, если вы успели заметить.

      – И все же я бы на вашем месте поостерегся. А каков оборот банка «Лютеция», хотя бы примерно, вы можете сказать? И на чем держится его благополучие?

      Он развел руками.

      – Сия тайна велика есть! – сказал он. – Откуда сегодня берутся большие деньги? Наркотики, оружие, редкоземельные металлы, которые дороже золота. Я делаю свои деньги на финансовых операциях. На чем их делают остальные, могу только догадываться. – И выразительно посмотрел на часы. Те немедленно отозвались бронзовым, исполненным речной свежести, звоном. Итого – три пополудни. Пора закругляться. И так отнял у занятого человека массу времени. Но я и ухом не повел, делая вид, что всецело занят своим кофе. Кстати, Борис Львович к своей чашке