Замок. Владимир Гурвич

ты призналась, что увлеклась астрологией.

      – Было такое дело.

      – Это увлечение прошло?

      Эмма Витольдовна посмотрела на сына изучающим взглядом.

      – Нет, Ростик, не только не прошло, наряду с живописью это стало моим основным занятием. Я много училась, кончила специальную школу. Можно сказать, что я дипломированный астролог.

      – А что есть и такие?

      – Представь, себе есть. И их не так уж и мало.

      – Я ничего не знал, что ты училась в школе.

      – Не знал, потому что я об этом не распространялась. Я долго искала свое призвание и нашла его в астрологии. Ты не представляешь, насколько это увлекательно.

      – Не представляю, – подтвердил Ростислав.

      – Но откуда я тебя возник такой неожиданный интерес к моим занятиям астрологией?

      – Однажды я подумал… – Он замолчал.

      – А не попытаться ли мне понять, что меня ждет с помощью астрологии, – закончила за сына Эмма Витольдовна.

      – Что-то вроде этого. Меня беспокоит судьба моей компании.

      – А твоя личная судьба?

      – И она тоже. Но больше компании.

      Эмма Витольдовна о чем-то задумалась. Ростислав смотрел на мать, ожидая продолжения этой темы, но она молчала.

      – Я что-то сказал не то? – спросил Ростислав.

      Эмма Витольдовна словно бы очнулась и стала смотреть по сторонам.

      – Давай продолжим эту тему позже, все не так просто, как ты думаешь, – произнесла она. – Я, пожалуй, пойду к себе. Уже хочется есть, а про обед что-то ничего не слышно. Не знаешь, когда он будет?

      – Нет, мама. Но уверен, что он будет. Мой опыт говорит, что он бывает всегда.

      – А ты посиди еще здесь, полюбуйся пейзажем.

      Эмма Витольдовна встала и стала подниматься к замку. Ростислав проводил мать удивленным взглядом, он не понимал, что с ней произошло, почему она так стремительно ушла.

      15

      После ухода Ростислава из номера, Антон некоторое время молча сидел на кровати. Он даже прилег, но почти сразу же поднялся, подошел к окну и стал смотреть на гладь озера. Ему никак не удавалось унять в себе раздражение, оно буравило его изнутри, заставляло то и дело менять диспозицию. У него даже пропало чувство голода, которое он уже давно испытывал. А он до безумия любил поесть; когда добирался до стола, то никак не мог насытиться, несмотря на то, что его живот становился все обширней, а вес давно перевалил за отметку в один центнер. А ведь когда-то он был стройным парнем, активно занимался спортом. Но по мере того, как возрастало его политическое значение, а с ним и доходы, он все больше стал предаваться греху чревоугодия. И с какого-то момента окончательно перестал себя сдерживать, превратив еду в настоящий культ, в главное удовольствие всей жизни.

      Окончательно осознав, что пока он находится в этом узком пенале, где едва помещаются его телеса, он не успокоится, Антон вышел из номера. Он спустился вниз, вошел в каминный зал. Сейчас тут не было никого. Стал рассматривать живопись на стене и барельефы, но быстро понял, что ему это совершенно не интересно. Надо посмотреть, как устроилась