Мир-ловушка. Антон Орлов

– это поможет ему прийти в себя после «приятной» беседы с Эрмоарой.

      Ректор вялым жестом отослал начальника охраны. Не верил он этому медолийцу с маслеными глазами и вкрадчивым голосом. Наверняка его перекупили. А если выгнать и нанять другого – так ведь и другого перекупят, либо сразу подсунут купленного человека… Начальник охраны утверждал, что все спокойно, все рабы проверены, подозрительных личностей не замечено. Его черные глазки непроницаемо блестели, и некое шестое чувство подсказывало ректору, что он врет.

      Вздохнув, профессор Ламсеарий подозвал рабыню, ожидавшую у двери с подносом, на котором выстроилось с полдюжины флаконов из дорогого радужного стекла. Пора принимать лекарства. Ректор не любил лекарства. Одни были отвратительно горькие, другие жгучие, хуже медолийского бурого перца, третьи, магические, вызывали ощущение, будто тело распадается на трепещущие кусочки, и после те срастаются вновь, но уже в ином порядке. Он с завистью поглядел на Шертона, сидевшего на подоконнике: строен, подтянут, ни одного седого волоса… А ведь они почти ровесники! Но Шертон, на свое счастье, не теолог.

      – Ты что-то хотел сказать, Арсений? – припомнил он. – Перед тем как заявился этот…

      – Угу, – кивнул Шертон. – Твоя позавчерашняя беседа с мальчиками эффекта не возымела. Вчера опять повторилось то же самое.

      – Да что ты все заладил… – Ректор с досадой поморщился.

      Чтоб угодить старому другу, он позавчера вызвал к себе старшекурсников и в присутствии Арсения отчитал. Сказал им, что обижать вновь поступивших нехорошо, о младших надо заботиться, надо помогать им включиться в университетскую жизнь… Разумеется, это не возымело эффекта! Традиции есть традиции. Однако он надеялся, что Шертон после этого успокоится.

      – А чего ты хотел, Арсений? С этим бесполезно бороться, это никогда не прекратится.

      – Если проводить с ними душеспасительные беседы – не прекратится, тут ты прав. Я бы на твоем месте действовал иначе. Каждый знал бы: если он начнет издеваться над младшими, не будет ни порицаний, не символических штрафов. Вместо этого я, ректор, лично раздавлю ему яйца и разобью физиономию вот об эту ректорскую столешницу. – Шертон кивнул на стол посреди кабинета, вырезанный из цельной глыбы полосатого мрамора. – Уверяю тебя, Венцлав, тогда бы это живо сошло на нет. После второго-третьего раза.

      Ректор, запивавший пилюлю водой из серебряного бокала, поперхнулся.

      – Ты все-таки варвар, Арсений… – выдавил он, прокашлявшись. – И методы у тебя… варварские… Хвала Создателю, что ты не ректор! Это же университет, центр человеческой культуры…

      Шертон с непонятной иронией хмыкнул:

      – Может, позволишь мне навести порядок в центре человеческой культуры? Все равно я пока бездельничаю.

      – Нет-нет, пожалуйста, выкинь это из головы! – ужаснулся ректор. – Ты же здесь такого наворотишь… В такое место превратишь университет… Знаешь ведь: нельзя в чужой монастырь со своим уставом!

      – Знаю, – пожал плечами Шертон.

      Ректор