Птицы дождя. Кларисса Гоэнаван

мог заставить себя ответить. Он выжидающе уставился на меня, но я не открывал рта. Мне не хотелось распространяться о наших семейных проблемах. Это вещь приватная и не имела отношения к смерти сестры. Инспектор вздохнул и что-то нацарапал в своем блокноте. Листок был полон заметок, сделанных его неразборчивым почерком.

      – У вашей сестры были какие-то романтические отношения?

      – Нет.

      Я был уверен, что в последнее время у сестры никого не было. Не потому, что с ней было что-то не так – она была симпатичной, стройной, и вообще у нее был вид девушки из хорошей семьи. Короче, Кеико Ишида была из тех женщин, на каких хотел бы жениться средний служащий. В годы учебы в колледже и Токийском университете несколько приличных парней предлагали ей руку и сердце, но она всем вежливо отказала.

      – Нет смысла, раз я не влюблена, – пояснила она мне.

      – Не будь таким безнадежным романтиком, – сказал я. – Так ты никогда не выйдешь замуж.

      Она только засмеялась, но наверняка она понимала, что в моих словах было зерно правды, хотя никогда не призналась бы.

      – Вы уверены? – спросил инспектор, прервав мои раздумья.

      Он достал из ящика стола несколько фотографий и разложил их на столе. На одной была бежевая сумочка сестры, я узнал ее. Сумочка была мокрая и в пятнах крови. Ткань порвана, всюду глубокие царапины. При виде нее я должен был ощутить грусть, но этого не случилось. Я не ощущал ничего.

      Я посмотрел на остальные фотографии. Ничего необычного. Ее кошелек, красный шарф, ключи с болтающимся на них брелоком-кроликом, какое-то лекарство, ежедневник небольшого формата и ручки.

      – Взгляните на это. – Инспектор показал на лекарство.

      Я присмотрелся – это были противозачаточные пилюли.

      – А это… – Он показал пальцем на фотографию шарфа. – Что вам это напоминает?

      – Шарф, – ответил я не задумываясь.

      – Судебные эксперты обнаружили на нем ее ресницу. Еще мы увидели глубокие вмятины на ее запястьях, словно они были связаны веревкой.

      У меня в горле образовался комок.

      – Что, у нее были завязаны глаза и связаны руки, когда ее убили?

      – Наши криминалисты предполагают, что связывали ее раньше. Судя по травмам, создается впечатление, что она пыталась отбиться сумочкой от напавшего на нее. – Он задумчиво выпятил губы. – Простите мою черствость, но у меня такая работа – глядеть на это с разных углов.

      Я молчал, ожидая его следующего вопроса.

      – Возможно ли, что госпожа Ишида состояла в каком-нибудь обществе? Или в группе, занимающейся… определенными сексуальными практиками? – Он смущенно опустил глаза. – Я лишь имел в виду, что она была привлекательной и, как вы сказали, без романтических отношений.

      Мысль показалась мне такой абсурдной, что я с трудом удержался от смеха.

      – Я хорошо ее знал. Она не спала с кем попало.

      Он вздохнул, но больше не стал задерживаться на этой теме.

      – Она никогда не упоминала о ком-нибудь, кто ей нравился?

      Я попытался вспомнить что-то подобное за годы наших еженедельных