Великое однообразие любви. Аркадий Драгомощенко

горячие запястья.

      Но он поет руками, хор людей – поводыри

      одни и нет средь них слепого,

      Кто б горные пустоты мятежей

      Воспел опять косноязычным словом.

      В кристаллах патины нам видится ясней

      Перерожденье крепости в несвязный клекот,

      Окалины цветущий сквознячок на золотых

      устах классических решеток.

      И яблоко срывая на лету – весть от давно

      уснувших братьев, –

      Я вижу чад надменных с решетом,

      С окаменевшим городом в сетчатке.

      Из сборника «Веселье на крыше» (1974)

      «Каждый день появляется солнце…»

      Каждый день появляется солнце,

      роятся ливни,

      Ложится послушное пламя свечи,

      Принуждая нас думать о еще неузнанных

      свойствах луны.

      Каждый год прорастает зерно,

      а земля исполнена веры.

      Из года в год повторяется одно и то же –

      Отважней мы и упорней.

      Из месяца в месяц – душная гордость

      и надменная стойкость.

      Но почему не отводишь ты глаз от того,

      что уходит?

      О, сокровенная тревога каждого дня!

      Каждый день солнце уходит,

      рвет Гелиос упряжь,

      Истлевает неудержимо пламя свечи,

      Обугливается зерно, солгавшее нам однажды.

      И остается лишь чистота, изогнутый снег,

      остается отсутствие звука.

      «Как капля, падающая в ручей…»

      Как капля, падающая в ручей,

      Или в пруд, или в озеро

      с гремучих окончаний ветвей,

      Или с оттаявших крыш –

      Так и я.

      Знаю, что не будет меня.

      Знаю и жду, когда в пустоте,

      не ведавшей тени,

      Стану безбольно

      призрачным облачком дыма.

      Есть ли о чем сожалеть?

      «Апрель, я перегрызу горло тебе…»

      Апрель, я перегрызу горло тебе.

      Не смотри, ничком упади в талый снег,

      Захлебнись, глаза выжги бредом вороньим,

      Или вернешься к одичавшим истокам,

      Где зрение томилось некогда узкими рыбами, –

      Бес ныне танцует в этом краю.

      О Луна, сучья забава, ты поднимаешься выше,

      И нет больше сил удержать тело свое.

      Низкий полет длится уже бесконечность,

      Нанизывая на свистящее лезвие

      томительные приметы весны.

      «И перед тем как завершиться ему…»

      И перед тем как завершиться ему,

      Я скажу, что – был и там живы,

      легки на помине,

      Парили над пеплом молочным воды,

      испещренным жилами лилий:

      Луна

      Солнце

      Луна

      Бледных сестер

      с пряжей игра

      Луна

      Лопухи

      Бузина

      Не воспоминание, а размыкаются руки,

      И только они разомкнутся,

      И сном выльется темное, мятежное тело –

      Крик услышишь высокий.

      Бес сегодня танцует в укропе.

      Ах,