Три метра над небом. Я тебя хочу. Федерико Моччиа

спокойным.

      – Да ладно тебе, ты ведь знаешь, я прикалывался. Не волнуйся, я изменился.

      – Еще изменился? И насколько же?

      – Этого я пока не знаю, вот – вернулся в Рим проверить.

      Мы молчим.

      – Курить здесь можно?

      – Я бы не хотел.

      Вставляю сигарету в рот и нажимаю на прикуриватель.

      – Что ты делаешь, я же сказал…

      – Твое «Я бы не хотел» все испортило.

      – Вот видишь… ты изменился. К худшему.

      Смотрю на него с улыбкой. Я его люблю. Он-то, кажется, всерьез изменился: выглядит более зрелым, настоящий мужчина. Прикуриваю «Мальборо медиум» и протягиваю сигареты ему.

      – Нет, спасибо, – он чуть приоткрывает окошечко. Снова улыбается. – А знаешь, я тут встречаюсь с одной.

      Мой брат старше меня на семь лет. Невероятно, но иногда он выглядит мальчишкой, когда рассказывает о приятных вещах. Я решаю ободрить его.

      – Ну и как она, симпатичная?

      – Симпатичная? Да она красотка! Высокая, блондинка, ты ее, наверное, знаешь: ее зовут Фабиола, занимается интерьерами. Она любит ходить только в изысканные места, у нее столько вкуса…

      – Ага, понятно, ну конечно.

      – Ну, ладно, ладно. Не остри тупым концом. Так она обычно говорит.

      – Немного двусмысленно, тебе не кажется? Ей надо бы поосторожнее с такой фразочкой. В общем, теперь мне понятно, почему вы вместе.

      – Ну да, у нас один настрой.

      Один настрой. Ну что тут скажешь. Настрой может быть только у музыкальных инструментов. Или еще хуже – в психиатрии. А любовь – это когда дух захватывает, когда ни о чем не думаешь, когда ты скучаешь, если ее долго не видишь, когда, даже если никакого настроя нет, все равно классно, когда сходишь с ума… Когда при одной лишь мысли, что она может идти рядом с другим, ты готов одним махом переплыть океан.

      – Это важно, что у вас совпадает настрой. Ну и… – я думаю, что бы еще такое сказать. – Фабиола – красивое имя.

      Очень банальная концовка. Но ничего лучше я не придумал. В глубине души мне фиолетово, но если бы я сказал, что имя это дерьмовое, Паоло бы огорчился. Для него очень важно мнение окружающих. Это самая большая фигня, какая только может быть. Окружающие-это кто? А наши родители – это что, тоже окружающие?

      Он почти угадывает мои мысли:

      – Знаешь, а у отца тоже есть кое-кто.

      – Как я могу знать, если мне об этом никто не говорил?

      – Моника – красивая тетка. Ей пятьдесят лет, но выглядит моложе. Она у него весь дом перетряхнула: выбросила кучу старья, обновила его полностью.

      – И отца тоже?

      Паоло хохочет как ненормальный:

      – Ну это уж слишком!

      Моего брата может привести в восторг любая фигня. Неужели он и раньше был таким? Когда возвращаешься после долгого отсутствия, все кажется немного другим.

      – Они живут вместе, ты должен с ней познакомиться.

      Должен. Что значит – должен? Я резко выворачиваю руль, пытаясь объехать типа, который маячит передо мной. Да двигай же попой! Я мигаю ему фарами, все без