Три метра над небом. Я тебя хочу. Федерико Моччиа

больше просить. Кажется, я начинаю вас забывать. Хотя это не так уж и просто.

      – Правда?.. Ну спасибо.

      Я пробую пиво.

      – Отличное пиво, спасибо – то, что надо: холодное, как я люблю. Да еще поданное вами – совсем как пиво с рекламы.

      – Простите за любопытство: а что вы забудете во мне в первую очередь?

      – Может быть, то, как вы были одеты…

      – Вам не нравится наша униформа?

      – Нравится. Просто я буду представлять ее по-другому…

      Она смотрит на меня в недоумении, но я не даю ей возможности ответить.

      – Вы надолго в Рим?

      – На несколько дней… Сентябрь в Риме – это супер. Я хочу походить по магазинам. Может быть, найду какую-то одежду, в которой меня не забудут.

      – О, я уверен. Вы найдете себе прекрасную одежду, потому что Вы… как это сказать… как это говорится?

      Я поворачиваюсь к даме, сидящей рядом со мной.

      – Помогите же мне.

      Лама, кажется, немного робеет, но выпаливает:

      – Вы… кнелька!

      Стюардесса смотрит на нее в замешательстве, переводит взгляд на меня. Брови ее ползут вверх, и вдруг она начинает хохотать. Уже неплохо. Дело пошло. Я тоже смеюсь.

      – Отлично сказано, именно это я и имел в виду!

      Стюардесса по имени Ева, качая головой, удаляется по проходу.

      – Просим вас пристегнуть ремни.

      Ее хвост, затянутый на затылке, покачивается так же обворожительно, как и все остальное… Прямо как крылышки бабочки. Бабочки, которую хочется поймать. Была такая песня, от которой я сходил с ума в Штатах, такая английская песня, популярная пару лет назад…

      «I’m gonna keep catching that butterfly…» Это «The Verve». Пытаюсь вспомнить, как там дальше. Забыл. Чей-то голос выводит меня из задумчивости. Лама возится в своем кресле.

      – Уф, вечно не могу найти ремень в этих самолетах.

      Я помогаю соседке, которая навалилась на меня всем телом.

      – Вот он, синьора, он тут, внизу.

      – Спасибо. Никогда не могла понять, зачем он нужен. Ведь он не пристегивает нас крепко-накрепко.

      – Да уж, это точно.

      – В общем, если нас дернет, это не совсем так, как в машине.

      – Нет, совсем не так, как в машине, нет… Вы боитесь?

      – До смерти.

      Она смотрит на меня и, кажется, раскаивается, что сказала именно эти слова.

      – Ну, синьора, от судьбы не уйдешь.

      – Что вы имеете в виду?

      – То, что сказал.

      – А что вы сказали?

      – Вы прекрасно поняли.

      – Да, но я надеялась, что не так поняла. Я до ужаса боюсь самолетов.

      – По вам не похоже.

      Она очень нервничает, пытается улыбнуться пересохшими губами. Я отхлебываю пиво, и мне хочется повеселиться.

      – А вы знаете, что авиакатастрофы обычно случаются или при взлете, или…

      – Или когда?

      – Или при посадке. То есть скоро.

      – Что вы такое говорите?

      – Правду, синьора. Нужно всегда говорить правду.

      Делаю еще глоток пива и краем глаза вижу, что она смотрит на меня в упор.

      – Прошу вас, скажите же что-нибудь.

      – И