Три метра над небом. Я тебя хочу. Федерико Моччиа

таблетка проглочена.

      – О’кей, чао, иди развлекайся.

      Ланиела идет обратно, и в это же время Кикко Бранделли подходит к Джули с двумя бутылками шампанского. Мадда и Софи продолжают следить за ней взглядом.

      – Вот увидишь, у нее крыша съедет. Если ты никогда ничего не принимала, колеса так пробивают, что не помнишь даже, что делала.

      – Ну и прекрасно. Так она передаст от меня привет своей сестрице.

      – С тобой лучше не ссориться, да?

      – Да. Я всегда отомщу. Вопрос времени.

      – Ну ладно, Мадда, я пошла.

      – А с последним экстази что будешь делать?

      – Домой заберу. Дамиано сегодня рано вернется. По крайней мере, немного покувыркаемся.

      – Флаг вам в руки. Можно последнюю просьбу? Ты знаешь, какая машина у Эрнесто?

      – Да, такая синяя битая.

      – Слушай, что тебе надо сделать…

      Музыка грохочет в ушах. Дурь делает свое дело. Дани безудержно танцует перед Джули.

      – Как ты?

      – Как в сказке.

      – И как она на тебя действует?

      – А я знаю? Понятия не имею. Знаю только, что хочу трахаться. Хочу трахаться!

      Даниела кричит и прыгает как сумасшедшая, иногда ее вопли перекрывает музыка, иногда – нет. И именно в этот момент она оказывается перед Андреа Паломби.

      – Я хочу трахаться! – во все горло вопит Даниела.

      Андреа улыбается ей.

      – Наконец-то! – отзывается он эхом. – Я – тоже.

      – Да, но с тобой не хочу!

      И Даниела несется дальше, громко крича и прыгая от радости, поднимая вокруг себя шум, увертываясь от хватающих ее рук, выпивая протянутые ей бокалы, танцуя со всеми подряд, и, наконец, видит его лицо, его улыбку, попадает в его объятия и отдается его поцелуям… Да… Я тебя искала. Ты мне нравишься. Какой ты красивый. Она видит его светлые волосы, потом – темные, потом – не видит вообще. Потом вдруг видит, что они в какой-то комнате и он раздевается. Потом понимает, что и сама раздевается. С матраса снимается целлофан, как обертка с мороженого, с мороженого, которое хочется лизать. И она облизывает его. Потом она лежит на спине на холодном матрасе. Чьи-то руки берут ее снизу, раздвигают ей ноги. И она чувствует, как они ее ласкают. Ой, как больно… Больно… Но и должно быть больно? Да, так надо, думает она. Вокруг – все то же странное море, и волны качают ее: вверх – вниз, вверх – вниз. И это тело на ней – тоже колышется. Она улыбается. И смеется. Ее волнует один лишь вопрос: завтра утром кто-нибудь напишет что-нибудь для нее на стене? Разве это не так обычно происходит? Любовное послание, только для нее… И она снова улыбается. Засыпая. Она еще не знает, что никакой надписи не будет, никакой. И даже имени его она не узнает.

      Немного позже. На заре.

      – Нет, этого не может быть! – Эрнесто вне себя бежит к своей синей машине. – Мне выбили стекло!

      – Слушай, – говорит Мадда, садясь в машину, – да она вся разбита!

      – Да ты не поняла, у меня украли чудный подарок, который я купил для тебя! Ты не представляешь, сколько я отдал за него! Это та куртка, розовая, которая так тебе нравилась!

      – Так ты отстегнул тысячу евро за подарок для меня?! И чего же ты хотел взамен?