Последний шанс. Том 1. Евгений Юрьевич Рожков

против. Надпись… забавная.

      Ян рассматривал аккуратные буквы, вздохнул, отложил подальше, словно ему неприятно было держать в руках это оружие.

      – Зачем он тебе?

      – Не знаю. Я… Ты не боишься, что я с ума сойду, Ян?.. Что убью тебя однажды, из этого самого револьвера, «Спаси и сохрани», мать его… Я не хочу, но я знаю, что могу…

      – Не убьешь, – тяжело вздохнул Ян. – Ты всегда мне жизнь спасал. Теперь боишься, что не сможешь жить без войны, но… Я тебе верю. Правда верю, что бы ты ни говорил.

      Влад замер, снова, как в тот злосчастный раз, пытаясь не сорваться – то ли в истерический хохот, то ли в глухой вой побитого пса.

      ***

      Шакс, низко, до ломоты в шее, склонил голову, рассматривал пол собственного замка, уложенную там мозаичную плитку, изображающую сложные магические фигуры. От долгого молчания странно скребло горло, но он не отваживался говорить, только нервно облизывал губы. Спина болела, ломило где-то поперек ее, но сменить раболепную позу на что-то более подобающее маркизу Ада он никак не мог отважиться. Тихо ожидал, когда ему позволят подняться.

      Ни перед кем он не склонялся так – молча, покорно. На Люцифера он не смотрел с таким испугом и недоверием, как на это высокое существо в черном, стоящее перед ним спиной.

      Амон бы не позволил, чтобы его брат так раболепно смотрел на кого-то, Амон был сильнее и старше, он лучше чувствовал собственное превосходство над всеми – необходимое для Высшего качество.

      Амон был мертв. И Шакс старался думать о чем угодно, только не о том, как гвардейцы до него добрались. Каким способом смогли обыграть их и узнать о готовящемся покушении…

      Роскошные черные крылья, слишком тяжелые для полета, но идеально подходящие для того, чтобы носить их королевской мантией, стлались по полу. Чуть шуршали, когда он двигался, вознося руку над создаваемой магической печатью.

      Четыре крыла.

      Голос, передающийся прямо в голову, шумящий в ушах. Когда-то Шаксу рассказывали, что какой-то из прежних палачей Сатаны засовывал мохнатых сороконожек в уши неугодным, теперь он вполне понимал, что те испытывали.

      Ему изнутри вскрывали черепную коробку, и не было никакого шанса прекратить мучение.

      – Как ты думаешь, Шакс, почему Ад принял Падших? Почему не выдрали им перья по одному – теперь уже навсегда, чтобы оставить одни только кости? Почему на троне сидит Падший, почему Падшая сторожит его, как верный зверь?

      Опасные, странные вопросы, транслируемые ему прямо в течение мыслей. Чуть дразнящие, сказанные с насмешливой полуулыбкой, едва поднявшей уголки губ.

      Губ, которых у него не было.

      – Они пали в Ад, – неровным голосом, почти шепотом, ответил маркиз. – Они пали, и демоны поразились тому, как ангелы бывают жестоки даже к друг другу. Люцифер направил эту ярость туда, куда ему было нужно.

      Шакс прикусил язык, чтобы не сболтнуть лишнего. Он почти сказал, что Люцифер восстал против