Последний шанс. Том 1. Евгений Юрьевич Рожков

следил за руками Влада.

      Войцек стоял перед ним, мрачной фигурой вырисовываясь на фоне солнца, раскрытые ножницы дрожали у шеи – там, где чувствовалось тихое биение жизни. Влад молчал, глядя куда-то сквозь замершего инквизитора.

      У него всегда было не в порядке с головой, Ян сам говорил. Было что-то сильнее самого Влада, желающее, чтобы ножницы впились поглубже в худую шею, чтобы кухонный пол украсили неаккуратные брызги крови – поверх светлых прядей, шуршащих под ногами.

      Он знал, что может. Знал, но…

      Ян, очевидно, слишком долго жил с ним, чтобы быть наивным идиотом. В глубине души Влад надеялся, что тот шарахнется в сторону, бросится на него или хотя бы отведет руку с ножницами от своей шеи – у него бы получилось, Войцек не сомневался.

      Ян совершил самое глупое, что только может сделать человек в этой ситуации: запрокинул голову, обнажая шею еще больше, чуть улыбнулся. Режь, грызи, души – что угодно делай. Сердце явно пропустило удар, Влад не заметил, как дрогнула рука, как лезвие все же впилось в кожу совсем неглубоко, оставив небольшую тонкую царапину. Ударил знакомый, как обычно яркий запах крови, стекающей по шее и впитывающейся в светлую ткань рубашки.

      Дыхание сбилось, но Влад успел отвернуться, отшвырнуть подальше злосчастные ножницы, на которых алели капли крови. Метнулся к окну, опираясь на подоконник так, будто надеялся из него выпасть, глотнул свежий воздух – вроде бы с песком напополам, но было уже все равно.

      – Ты слишком мне доверяешь, – вздохнул Влад.

      Ян в ответ промолчал, пожав плечами, но во взгляде ясно читалось: «Кому, если не тебе?» И дело было даже не в проклятии, обрекающем Влада на смерть после гибели самого инквизитора, а в том, что он в него вроде как верил.

      А вера, как любила говорить Кара, – самое бесполезное и опасное чувство, когда речь идет о Преисподней.

      Примерно через неделю Влад и нашел этот самый револьвер, впервые коснулся странной гравировки, вспомнил этот самый момент, когда он чувствовал, что действительно, без шуток может Яна убить, поддавшись непонятному желанию, рожденному давно уже сдвигающимся сознанием. И хохотал в голос, срываясь на вой.

      «Спаси и сохрани, чтоб его». Влад знал, что никакого спасения не существует, но последний год пытался что-то делать, чтобы опровергнуть собственную теорию. Казалось, стоит немного подождать, и жизнь наладится.

      Он всегда был склонен к самообману.

      В коридоре послышался шорох, неразличимые чертыхания. Встрепанный инквизитор, в несколько шагов преодолев разделявшее их расстояние, упал на соседний стул, стиснул зубы, коротко застонал – от боли, видимо.

      Влад, застигнутый врасплох, взметнулся со стула, косясь на револьвер, лежащий на столе, но Ян его пока не замечал – или замечал, но не присматривался, привыкнув к всевозможному оружию, валяющемуся по квартире. Заметавшись, Войцек в какой-то миг остановился, опустил руки. Сам не понял, что его так…