Последний шанс. Том 1. Евгений Юрьевич Рожков

Говорил что-то на прощание, но она уже не различала слов, а Влад гладил ее по волосам доверчиво рассказывал о чем-то, пока врачи возились с теми, кто не отделался банально черепно-мозговой. Она отмахнулась от его магии, но его голос помогал не свалиться в омут боли.

      Потом прибежала встрепанная спросонья Ишимка…

      Сейчас она была в тонком летнем платье какого-то бледно-голубого цвета. Сидела рядом на железном стуле с высокой спинкой, нервно дергала подол аккуратно подпиленными коготками. Кисточка хвоста, украшенная позвякивающими кольцами, билась где-то внизу.

      – Повезло, – эхом повторила Кара. Сил держать глаза открытыми не было – веки тяжелее, чем можно представить, язык едва ворочался. – Как он там? – ей даже не надо было уточнять, кто – он.

      – В Петербурге с Яном. – Тихий шорох – Ишим пожала плечами. – Хотел остаться, но не смог. Просил передать… Hishtare areri iv, anare. Кажется, так он и сказал. Это…

      – Не важно.

      Это – «я буду рядом, командор». В буквальном переводе. В фигуральном – клятва вечной верности. Вполне в духе Влада – клясться так просто и беззаботно, быть готовым обменять свою жизнь на чью-то другую. Совершенно искренне – Кара верила.

      Если Влад Войцек клялся, то навсегда.

      – Все они готовы погибнуть за тебя, – вздохнула Ишим с тихим всхлипом. – Все до единого, Кара, они приносят клятвы и вверяют свои жизни тебе, так что не вздумай – слышишь! – не вздумай умирать! Не смей!

      Кара молча смотрела, как в синих небесных глазах блестели слезы.

      Глава IV

      Кара принципиально не признавала дверной звонок, считая его вещью совершенно не нужной, – а он в ее старой квартире, насколько помнилось, и не работал вовсе, поэтому в дверь командор колотила сначала кулаком, потом ногой. Тем самым образом, каким обычно выбивала дух из того, кому пришла в голову глупая и опасная мысль с ней поспорить.

      Каких-то полчаса назад она вырвалась из лазарета – больше не могла там находиться, среди до блеска, до отвратительной белизны выдраенных пола и стен, среди вязкого духа болезни и смерти. Но после вчерашнего удара головой у нее еще болел затылок, она изредка поправляла повязку, дергаясь. Сейчас каждый грохочущий звук отзывался эхом в черепной коробке, пребольно впиваясь в мозг осколками, однако срочное дело заставляло ее упрямо ломиться в инквизиторскую квартиру.

      Она как раз занесла тяжелый ботинок с железными набойками для нового удара, когда дверь, пошарпанная и местами хранящая старые отметины чьих-то когтей, распахнулась, явив командору недовольного лохматого инквизитора. Одной рукой облокотившись на косяк, другой он держал белую кружку с отбитым краем, в которой, судя по запаху, был кофе. Ян оскалился, почти бросил что-то язвительное, но рассмотрел перед собой знакомое лицо, а не какого-нибудь надоедливого соседа; постарался приветливо улыбнуться Каре, насколько это было возможно для того, кто провел в честном бодрствовании все ночное дежурство, оглянулся вглубь квартиры, откуда доносился невнятный грохот.

      – Войцек,