Вера, Надежда, Любовь. Любовь Кабардинская

так ласков и внимателен. Купец постоянно разговаривал с ней о чем-то, но она не понимала языка этого огромного рыжего и добродушного человека, ее мужа. Каждый вечер, посадив ее на колени, он гладил ее головку, нежно целовал глаза и тонкую шею, аккуратно и очень медленно раздевал, затем на руках нес в свою постель. С каждым днем страх Айгуль перед Владимиром уходил, уступая место уважению и любопытству.

      Через пять недель пути, уже на телегах, купеческий обоз прибыл в Кустанай. За долгое время пути, Айгуль понимала уже многие русские слова и пыталась произносить их правильно, по настоянию Владимира. Иногда, услышав очередное слово из ее уст, он смеялся до слез, запрокидывая голову. А однажды привел Айгуль в просторный дворец с разрисованными высокими потолками, где каждая дверь сверкала золотом и искусной резьбой, а стены были завешаны разрисованными портретами, как говорил Владимир, ликами святых, в золоченых подставках горело множество свечей. Разодетый в парчу, большой и бородатый «урус» заставил ее раздеться, окурив дымом из металлического предмета на цепочке, затем залезть в золоченую купель, обливал водой из серебряного ковша, постоянно к ее голове прикладывал большой серебряный крест, странно махал на нее руками и называл Акулиною, и в конце, концов она трижды поцеловала крест, после чего поп повесил ей на шею маленький золотой крестик. С той поры Владимир называл ее почему-то только Акулиною и сильно рассердился, когда она, показав на себя пальцем, сказала:

      – Я, Айгуль!

      – Нет, ты, Акулина! Запомни это, – ответил купец.

      Этой ночью он словно сердился на нее, расплел все ее восемь косичек, сам расчесал волосы, собрал в охапку ее платье, шаровары, тюбетейку, бросил к ногам Айгуль – Акулины белую, длинную до пят рубашку с рукавами и завязочками у горловины, ушел. Вскоре вернулся, неся вперекидку на руке, непонятные ей вещи и сам стал одевать ее. Одел, затем разделил густые, иссиня – черные волосы Акулины на две части, но дальше у него ничего не получалось. Он долго и усердно сопел ей на ухо, потом, видимо осерчав, намотал на руку волосы и дернул их. Акулина вскрикнула и подалась головой за его рукой. Отпустил волосы, подхватил девушку на руки и понес в постель.

      Вскоре прибыл Владимир домой. День он посвятил разбору товара, другой помолился в церквушке, выполнив задуманное, а на третий день ждал гостей – купцов со всей округи. С утра третьего дня начали съезжаться купцы, и готовилось достойное веселье. Весь день челядь металась по дому, все, готовя для пиршества, и к обеду купеческая знать постепенно заполнила горницу. Сергей, все еще пораженный странным живым товаром, привезенным отцом из Бухары, караулил дверь комнатки, в которую поселили Акулину с приставленной к ней Варварой. А когда румяная, разодетая Варвара вышла оттуда и поспешила вниз в горницу, где собирались гости, Сергей открыл дверь и вошел в комнату Акулины. Девушка стояла у окна, и большие, черные глаза ее смотрели на сына купца вопросительно. Сергей подошел вплотную к Акулине и, взяв руками за плечи, стал прижимать ее к себе. Акулина уперлась ладошками