Вера, Надежда, Любовь. Любовь Кабардинская

что он бредит. Подобную лошадь он видел лет десять назад в свите эмира. Залюбовался он тогда на нее и его чуть не раздавили евнухи. И вот он видит эту лошадку так близко, может дотянуться рукой, сам покормить и напоить. В голову бека ударила тугая и сладостная мечта: «Вот бы мне заиметь таких лошадей». Конечно, ахалтекинцев охотно берут у него иноверцы, но какие бешеные деньги он смог бы выручить за русских орловских рысаков у людей приближенных к дворцу эмира! Невольно вслух Хасан зацокал языком:

      – Якши, якши!

      После этого эпизода бек забыл обо всем на свете, он думал только об одном – как выманить у Володи хоть пару лошадей. Купец увидев как загорелся бек, пожалел, что поспешил похвастаться перед ним лошадьми, у Хасана не хватит денег заплатить за них, да и вез он их для хана Аннамурада, который, узнав, что он содержит табун племенных орловских рысаков, умолял его продать ему хоть пару и обещал заплатить за них золотом. У достархана, во время ужина, бек осторожно расспрашивал у купца, кому он привез лошадей. И узнав, что хану Аннамураду, обрадовался. У него даже появился план, стоило только подольше занять гостей, а значит попозже уложить их в постель этой ночью.

      Бек устроил настоящее веселье, пожертвовав даже заморский кофе, который сам никогда не пил, но берег, как зеницу ока, на всякий случай. Гелялек хорошо танцевала веселые азиатские танцы «живота», чем когда-то и приманила Хасана. Бек заставил ее полураздетой войти в азарт этого танца. При свете ночного костра, Владимир разошелся тоже, выпрыгнув к огню рядом с Гелялек, он пытался вписаться русским танцем в ритмы и дрожь тела азиатки. Описав очередной круг присядками и подскоками вокруг жены бека, он все время упирался глазами в обнаженный живот Гелялек.

      Под утро, наконец, все уснули. Сам бек тоже спал, но при слабом шорохе поднимал голову и прислушивался. Как взошло солнце, он встал и велел, явившемуся работнику зарезать и освежевать барана, повару приготовить из барана шашлык и каурму. Сам же в нетерпеливом ожидании заходил по двору. Наконец, послышался скрип арбы и голос Ораза за воротами:

      – Эй, кто там, открывайте!

      Хасан распахнул ворота и кинулся к арбе, на которой сидела девушка под паранджой. Оперевшись на колесо, бек нетерпеливо скинул паранджу с лица девушки. На него смотрели огромные, испуганные, черные глаза и необыкновенно длинные ресницы, как две мохнатые пчелки, бросали тень на щеки девушки, с маленьким вздернутым носиком и пухлыми малиновыми губками. Хасан помог Айгуль, а это была она, слезть с арбы, и быстро повел ее в дом, позвав по дороге Фатиму с собою. Бек велел своей жене искупать Айгуль, надеть на нее лучшее платье, и добавил Фатиме:

      – Если на теле девушки обнаружится шрам или пятно, позови меня. Поторопись.

      Этими словами бек закончил наставления и вернулся во двор заметно повеселевшим. «Нет, не устоит урус перед красотою этой девчонки», – решил Хасан.

      К обеду Владимир, наконец, проснулся. Он чувствовал себя бодрым и хорошо отдохнувшим. Со двора доносило приятный запах жареного мяса. Купец, обнаженный по пояс,