Животные. Левин Левадопа

пылинки парят по номеру, словно ночью залетал пьяный Питер Пэн и зацепился за что-то – «сука, дерьмо» – топливным мешком, из-за чего рассыпалась и разлетелась по комнате вся волшебная пыльца. Многоугольная фигура белого света липнет к ковролину, всякой мебели и укрытому одеялом Гектору. Со второй попытки Гектор открывает глаза на четверть от возможного и осматривается по сторонам, чтобы понять, где проснулся на этот раз. Любое движение или шевеление вызывает острую, а затем пульсирующую боль в подмышке, но чем больше он двигается, тем привычнее становится боль. Гектор опускает ноги с кровати, несколько пошатывается и на цыпочках проходит мимо Марии: ее голова уложена на ладошках и частично спрятана под волосами. Ударившись коленкой о тумбочку с ее книгой, Гектор виновато поднимает плечи и, не проверяя сон Марии, идет в ванную с кровавыми полотенцами и повидавшей вчерашний день одеждой. Без Гектора зеркало над раковиной выглядело гораздо лучше, теперь здесь: и желтое опухшее плечо, и страшное фиолетовое пятно вокруг пластыря, и потрескавшиеся от сухости белесые губы, и перекошенные морщины, словно он сам не в восторге, что посмотрелся в зеркало, и красные черточки, которые обычно производят впечатление глаз солидного человека. Пальцы левой поднимают серебристый рычажок и вода вырывается из водопровода, чтобы утолить жажду Гектора и оживить его губы. Волоски на спине, как антенны, чувствуют сзади чье-то присутствие. Гектор разгибается и находит в отражении Марию со слипшимися от сна веками.

      – Как ты? – спрашивает она и потирает уголки глаз.

      – Как новенький, – отвечает Гектор; его голос звучит низко, а из-за того, что связки не набрали эластичность, он звучит еще и как-то звонко и остро.

      – Ну и что вчера это было? – она падает плечом на дверной косяк и поджимает правую сторону рта, потому что это оказалось больнее, чем ожидалось.

      Гектор заполняет легкие воздухом, который обогащен ионами железа из-за белков гемоглобина, которые повсюду тут раскиданы, выдыхает в зубы и со всей тяжестью состояния, в мыслях жалея себя, как бы с одолжением протискивается между Марией и дверной рамой, чтобы покинуть ванную. Он возвращается в комнату и за собой волочит стул, который стоял рядом с невысоким столиком для телефона и синих цветов, а она, будто дозорная, следует за ним. Гектор останавливается по центру, но не садится.

      – Может, сначала перекусим? – говорит Гектор, не выпуская стул.

      – Нет, – Мария взбирается на диван, подложив под себя ноги, и растягивает губы от неожиданного зева.

      Гектор смотрит на оливковую обивку, разжимает пальцы и идет к окну.

      – Хмм… хм-хм… хммм… – он напевает мелодию, которую обычно напевает в трех случаях: когда ему скучно, когда он удивлен и когда не знает что сказать; по характеру звука она напоминает вибрацию телефона, который лежит на постели. – Я не знаю, как это сказать, – он щурится от утреннего солнца и прикладывает кисть к надбровным дугам, чтобы создать приятный тенек для сетчатки.

      – Так