Сквозь седые хребты. Юрий Мартыненко

возвращался, полулежа в санях, на участок. Минувшей ночью снега еще подвалило. Маслак ходко бежал по подмерзшему насту дороги. Звенел колокольчик. Спуск. Подъем. Спуск. Подъем. Лощинка. Взгорок. Митрофан лишний раз не беспокоил расспросами, зная, что инженер сполна наговорился на совещании с коллегами и начальством.

      «Трудное ремесло у Петровича, – размышлял Митрофан, крепко держа вожжи. – Попробуй-ка не ошибиться. Все помнить. Где, какой бугор обойти, а где его срезать, раздолбив камень и насыпав земляное полотно. Укрепить, чтобы не размыло наводнением. А главное, надо уложить и надежно скрепить рельсы со шпалами, дабы паровоз с вагонами не завалились, – Митрофан оглянулся назад. – Устал Петрович. Задремал. Согрелся, поди, в овчине. Молодой еще. Совсем молодой. Но башковитый, видать. В самом Петербурге, столице государственной, учебу проходил. Теперешнее дело постигал. Как стелить железную дорогу в таежных дебрях…»

      – Митрофан! – окликнул возчика Покровский.

      – Чего изволите, Алексей Петрович?!

      – Гони, голубчик, прямиком до двадцать второй версты.

      – Мимо дома, выходит?

      – Выходит, так! Успеется домой. Гони мимо. Так надо!

      Митрофан согласно тряхнул лохматой папахой, несильно стеганул Маслака. Звонче зазвенел колокольчик. Сани быстрее покатились по снегу. Теперь они скользили по голой ложбинке меж сопок. До двадцать второй версты оставалось с полчаса ходу. Справа за ерником мелькнула впадина, где клубился паром незамерзающий ключ. Вода в нем с кислинкой. Непростая вода. Пояснял инженеру Покровскому Митрофан. Очень целебная она для организма. Пока ехали до места, Алексей опять задремал, пригревшись в теплом тулупе. Открыл глаза, когда показалась насыпь полотна. Чуть дальше, у взгорка, чернело недостроенное жилье, о котором докладывал на совещании Зеесту.

      Митрофан вопросительно обернулся.

      – Остановись у бараков, – попросил Алексей, высвобождаясь из-под овчины. Конь бил передними копытами о снежный наст. Пахло дымом. Навстречу саням поспешил солдат с винтовкой.

      – Не велено! – закричал он сипло, округляя глаза на замерзшем красном лице.

      – Не поняли мы! – произнес сердито возчик, выбивая из снятой с головы папахи снежную пыль. Алексей, молча с интересом, смотрел на военного.

      – Не велено никого подпускать! – настойчиво повторил солдат, начав шарить правой рукой по прикладу винтовки.

      – Эть, паря, да ты от усердства-то никак голову потерял? – еще больше разозлился Митрофан. – Ружье-то опусти, башка твоя служивая. Это ж инженер Покровский. Самый главный тут начальник!

      Солдат растерянно глядел то на молодого человека, одетого в черный бушлат с петлицами и блестящими металлическими пуговицами, то на бородатого деда в длинной дохе и лохматой казачьей папахе, крепко сжимавшего в руке кнут. Такой дьявол и по хребту запросто вытянет…

      – Где ваше начальство?

      – Там, – солдат повел взглядом в сторону леса,