Дорожные записки на пути из Тамбовской губернии в Сибирь. Павел Мельников-Печерский

улеглась, и наше путешествие сделалось сноснее. Свет вечереющего дня, пробиваясь через густые массы какого-то тумана, обыкновенного во время жаров[37], полосами летал по отдыхающей от зноя земле. На востоке из-за горизонта уже выглядывала ночь. Она, казалось, робко выжидала заката солнечного, чтобы накинуть на утомленную землю свое прохладное покрывало. Солнце еще бросало порою огневые свои взоры сквозь марево, но, вероятно утомленное столько же, как и мы, долгою дорогою, тотчас же пряталось в багровые струи тумана… Туман вверху развивался на мелкие фиолетовые облака, а внизу багровел более и более; но вот еще огневою звездочкою солнце сверкнуло на самом краю неба; туман подхватил эту звездочку, завернул ее в свои изгибы и разлетелся на тысячи желтоватых облаков, которые медленно понеслись разгуливать по небу. Ночь вступила в права свои. Она обхватила землю своими прохладными объятиями, нежила ее; и земля, как модная жена, за отсутствием солнца, своего законного супруга, бросилась к ней, пила с жадностью ее упоительные поцелуи, дремала в томной неге и совсем не обращала внимания на неуклюжий месяц, который, лениво всплывая на горизонте, словно Аргус, хотел подсматривать поведение своей невестки. Резвые звездочки порой вспыхивали на горизонте, но тотчас стыдливо прятались в эфир, потом, осмотревшись, заискрились радужно на темном своде неба. Ветерок засвежел, прохлада благодатная разлилась повсюду. Все отдыхало…

      «Погода будет!» – сказал ямщик, насмотревшийся на прелести природы. На этот раз на козлах у нас сидел не мордвин, а говорливый, удалый русский мужичок, воспевавший половину дороги калинушку с малинушкой. «Погода будет. Вон даве на закате таково красно было на небе: это к ветру и погоде». Насчет погоды я всегда поверю русскому мужичку больше, нежели английскому барометру. Бывалый наш крестьянин, если уже скажет «будет вёдро», непременно будет; если накличет ненастье, оно как снег на голову. Никогда не забуду я одного обстоятельства; оно случилось года три-четыре тому назад, тоже в Нижегородской губернии. Была страшная засуха, хлеб почти весь завял, и мужички горько вздыхали, ожидая снова неурожая. В одном селе – я сам был этому свидетель – прихожане миром просили своего священника выйти с крестами на поле и отслужить молебен о дожде. В воскресенье, после обедни, подняли образа и отправились на поле. Небо было чисто, солнце с полудня жгло изо всех сил засохшую землю; на горизонте ни одного облачка. Когда все остановились, чтобы начать молебен, один старик подошел к священнику и с полной самоуверенностью сказал ему: «Служи-ка, батюшка, благодарственный: к ночи-то Господь пошлет дождичка неотменно. Вишь как потянуло с гнилого-то угла[38], да и марево-то вечор было такое, что и не приведи Бог». В самом деле, едва пришли с образами назад в церковь и успели пообедать, на юге показались облачка; к вечеру они скопились, и к ночи дождь оживил умиравшую природу.

      В ожидании дождей и грязи мы приехали в Ардатов, уездный город Нижегородской губернии

37

Здесь называют этот туман «марево».

38

Гнилым углом простолюдины зовут юго-западную сторону неба.