Ловушка для Хамелеона. Андрей Глебов

Курят. А Крокодил, вон, дрыхнет, – Славка указал на Гену Смирнова, высокого худощавого парня (за что и получил соответствующее прозвище), сидящего с вытянутыми в проход между сиденьями ногами и с заброшенной назад головой. Из открытого рта доносился негромкий ритмичный храп.

      – Не пасть, а баскетбольное кольцо, – сравнил Острогор. – Хоть мячи клади.

      – Если бы не Генка, нам бы туговато пришлось, – Славка потряс флягой, определяя сколько осталось в ней воды, и сунул её в спортивную сумку. – Но в первую очередь – тебе. Он за тобой, как клуша за цыплёнком, носился. Да, задал ты нам вчера задачку. Еле тебя успокоили.

      – Бушевал?

      – Фантомас в подмётки не годится! Ты такие корки мочил! Вилы!

      – Хорош заливать!

      – Зуб даю! – Славка поддел ногтем верхние резцы и произвёл щелчок.

      – Гонишь! – не верил Острогор.

      – Ей бо! А ты что, не помнишь ничего?

      – Почему? – нахмурился Сергей. – Помню. С электрички прыгали. Потом машину поймали. Водила, фуфломёт, на фонарь посадил, потом пузырь принёс. Палёнка была, точняк, вот и развезло.

      – А дальше?

      – Дальше? – Сергей сморщился и попытался сменить тему. – Что там с билетами?

      – Дальше – сдвиг по фазе и КэЗэ, – ответил на свой вопрос Голубченко. – А билеты взяли. На Алма-атинский. Но только два. Будем договариваться при посадке с проводником. Бугор предлагает в качестве парламентёра твою кандидатуру, – его лукавые глаза сощурились. – Ты себя отлично зарекомендовал, – он засмеялся.

      – Иди ты! – Сергей ругнулся и отвернулся, зашарив по карманам. Достав сигаретную пачку сказал, не оборачиваясь. – Я покурить.

      Голубченко, оставшись караулить вещи бригады, озорно смотрел в удаляющуюся армейскую гимнастёрку друга, измятую и грязную.

      Острогор на перрон не пошёл. Не желал столкнуться с Корневым и Цыганом. Требовалось побыть одному, осмыслить накуралесенное.

      Солнце, выжигавшее степь горящей лепёшкой кизяка, подползало к зениту. Было жарко, но не душно, как в зале ожидания. Сергей прошёл к молодым низкорослым карагачам и опустился в тень на жухлый, выгоревший коврик травы. Закурил. От табака стало противно, и он выбросил сигарету, сплюнув густым жёлтым шариком.

      Прислонившись к шершавому стволу, парень прикрыл глаза и обхватил гудевшую голову руками. Коря себя за безудержность в потреблении алкоголя, он начал вспоминать вчерашнее. Где-то на середине ретроспективы недавних событий эпизоды начали путаться, сбиваться в кучу и, в конце концов, оборвались. Непреодолимое препятствие амнестического провала не позволяло восстановить картину минувшего.

      А всё происходило следующим образом. Солдат-проводник электрички, идущей от стартовых площадок до Ленинска, забыл вовремя, несмотря на клятвенное обещание, предупредить об остановке на предпоследней станции, расположенной у селения Тюратам, и бригаде пришлось прыгать из вагона на ходу. Гена Смирнов – единственный из всех, не принимавший участия в попойке, пытался образумить соратников, красочно