Анаконда, глотающая живьем. Николай Александрович Старинщиков

и гад же ты! Пошел отсюда! – Лазовский кипел.

      – А чё! – не сдавался тот. – Они не должны тут ездить!

      – Уйди, ради бога, – двинулся на него Лазовский. – Много ты понимаешь.

      Лишь к одиннадцати часам дня из конторы пришла машина с заменой.

      – Не пост, а какое-то наваждение, – говорил Георгий, садясь в машину.

      ***

      Непрокин ехал в сторону рынка. За рулем сидел один из штатных водителей. Машина притормозила возле ворот, затем вошла внутрь рынка и возле двухэтажного здания с надписью «Дирекция рынка» остановилась.

      Непрокин вышел из машины, взялся за ручку входной двери, затем оглянулся в сторону водителя.

      – Поглядывай тут, – и скрылся за дверью.

      Лицо у него моментально преобразилось: надменность исчезла, а вместо нее в глазах появилась внимательность. Возле кассы стоял вооруженный пистолетом охранник. Тяжелая кобура оттягивала книзу широкий ремень. Непрокин первым кивнул охраннику, вошел в кабинет к директору и сел в просторное кресло. Директор, стройный мужик лет тридцати, вытянулся перед ним по струнке.

      – Как у нас дела? – спросил Непрокин. – Решили проблему?

      – В штыки принимают, – ответил директор.

      – Не понял. А ну объясни.

      – Не хотят. Нам, говорят, и этого за глаза.

      – А ты разъяснил, что если они откажутся, то работать здесь больше не будут?

      – Безусловно, – скакнул на месте директор. – Довёл до каждого под расписку, как вы велели.

      – Мы ведь это не сами придумали. Роспотребнадзор. Это их указание – заменить все ларьки. Цена обоснованная.

      – Я постараюсь, – обещал директор. – Сегодня же по второму кругу пройдемся.

      Глава 9

      Как бы то ни было, третий пост на главном объекте пришелся Лазовскому по душе, несмотря на то, что с поста временами дергали для подмены. Здесь были одни склады и минимум народу.

      В следующую смену Лазовский отдежурил с утра до глубокой ночи. В два часа его подменили, он пришел в комнату отдыха, разулся и лег на топчан, собираясь быстрее уснуть.

      Однако сон пока что не шел к нему. В памяти возникали картины прошлого, которые, впрочем, скоро перемешались с картинами сна, так что различить их между собой уже не было никакой возможности. Лазовский видел себя вместе со своей маленькой дочерью в каком-то помещении, из которого надлежало срочным порядком уйти – немедленно, потому что в помещении была опасность. Она струилась из всех щелей. Это было несколько пустых комнат, заставленных канцелярской мебелью, и длинный пустой коридор.

      В помещениях было сумрачно, безлюдно, но чудилось чье-то присутствие. Лазовский держал за руку дочь, чувствуя тепло ее ладони. Потом он вышел из коридора на лестничную площадку и облегченно вздохнул. Поднял дочь на руки и стал опускаться по бесконечным ступеням к выходу. Их было множество, этих ступеней, как в университете, где он когда-то учился.

      Георгий опустился к выходу, и здесь у дочки с ноги слетел башмачок. Лазовский присел с ребенком, стараясь угодить ножкой в обувку,