Королевский выкуп. Последний рубеж. Шэрон Кей Пенман

стала еще более набожной. Полагаю, ты знаешь, что их священники считают плотские связи величайшим грехом, поскольку те ведут к деторождению. Они достаточно разумны, чтобы не ожидать от своих Верующих целибата, но поскольку Беатрисе хотелось вести более чистую жизнь, она с неохотой исполняла супружеский долг, уверенная, что подвергает риску свои шансы на спасение.

      К счастью для Джоанны в покои вошла дама Амария, а вслед за ней пожаловали дама Беатриса и Мариам, и разговор перешел на другие темы. Но позже, лежа в постели рядом с матерью, Джоанна не могла уснуть, осаждаемая постыдными воспоминаниями, от которых ее щеки пылали жарким румянцем. В ушах у нее гремели ее же собственные насмешки над Раймундом за то, что он оставил нежеланную жену; нападки за его отказ сразу признаться в уходе Беатрисы в монастырь. Ему не хотелось этого говорить, потому что монастырь был катарский. С какой радостью его враги использовали бы это против него! И в ту ночь в саду в Бордо она тоже была ему врагом, винила за неудачный брак и даже за то, что он плохой отец для своей дочери. Теперь в ее ушах раздался голос Раймунда. «Ты всегда так скора на суд?» – спрашивал он. Тогда Джоанна даже не стала бы отрицать. Сегодня она поступила бы иначе, да вот только опоздала. Опоздала уже почти на целый год.

* * *

      Ребенком Джоанна провела несколько лет в Пуатье с девушками, помолвленными с ее братьями: Констанцией, герцогиней Бретонской, и Алисой Французской. Поскольку обе были старше нее, они так и не стали подругами, тем не менее Джоанну удивило холодное приветствие Констанции, когда та прибыла в Кан, пока она не вспомнила, что герцогиня не переносит всех Анжуйцев за исключением Жоффруа. Встреча Констанции с Алиенорой прошла холодно – Джоанна пошутила потом, что они рисковали что-нибудь себе отморозить. Хотя она находилась далеко и не слышала разговора, но подумала, что аудиенция герцогини у Ричарда была нисколько не теплее. Джоанна знала, что он не любил вдову брата: его недоверие коренилось в двух вторжениях Жоффруа в Аквитанию. Но не понимала причин такой враждебности со стороны Алиеноры. А спросив, получила резкий ответ.

      – Потому что она лила яд Джеффри в уши, – сказала ее мать, глядя на герцогиню Бретонскую. – Делала все, чтобы отдалить его от семьи и подтолкнуть к союзу с французским королем. А если бы не тот проклятый союз, Жоффруа никогда бы не принял участия в турнире.

      Джоанна могла бы согласиться, что Хэл был податливым, как воск, но насколько могла припомнить, Жоффруа ни принадлежал к тем, кто поддается чужому влиянию, даже своей жены. Посмотрев на мать, она решила, что Алиеноре нужно назначить кого-то виновным в гибели сына, и враждебность Констанции делает из нее естественную мишень. Однако Джоанна промолчала, наблюдая, как Констанция делает скупой реверанс и уходит с помоста, задержавшись перед уходом лишь для того, чтобы неохотно поприветствовать мужа, графа Честера. Похоже, Честера встреча с женой обрадовала не больше, чем ее, и Джоанна пожалела их обоих, скованных освященным браком, как два вола, запряженных в плуг.

      Когда Ричард позже присоединился к сестре и матери, Джоанна спросила, зачем