Архив 3. Пересечения, Живец на живца. Юрген Байконур

– нас постоянно опережают. Надо сменить акценты в работе, нужен силовой, даже демонстративно-агрессивный вариант – на упреждение… Растревожим улей, и дело пойдёт…

      Рассуждая о виде «предпринимательской» деятельности закоренелого преступника, Иван старался не углубляться в моральную сторону вопроса, чтобы лишний раз не трепать себе нервы. Чем страшнее дело, тем меньше должно в его расследовании присутствовать эмоций – такую он сделал себе установку и старался ей руководствоваться.

      И дело не только в эмоциях. Тупо гребущий бабло дегенерат был, безусловно, фигурой страшненькой. Но не основной. В этом Иван был уже убеждён. Он не раз пытался нарисовать в своём воображении мрачный образ таинственного кукловода. Ничего не получалось, даже в общих чертах – только игра серых теней и чёрное пятно на их фоне. Он пытался придать пятну узнаваемые черты, но как только что-то начинало вырисовываться, мощная кисть смазывала штриховые наброски.

      Никакой мистики, успокаивал себя Иван: недостаток информации порождает избыток фантазии, в данном случае – голодной на факты и злой фантазии. Если проявить терпение, оперативный прагматизм, через Глоту можно было выйти наверх, можно было. И поэтому монстра надо терпеть и беречь – до поры до времени. И в такой ситуации провести чёткую грань между вмешательством и невмешательством было трудно. Иван это понимал. И потому его порой коробило от того, что взрослые затеяли взрослую игру, но даже в узком кругу позиционировали себя как недоросли.

      Домой Иван попал поздно вечером – было много разговоров, бумаг, встреч. Хотел было позаниматься делами из своей прямой практики, но силы покинули. Пустота в голове полная. Пока Иван, выжатый, как лимон, пытался расслабиться в кресле, периодически врывался в эту пустоту поток хаотичной информации, отрывочных мыслей, смелых до абсурдности предположений – впасть в забытье не получалось. Он пытался переключить сознание на вопросы быта, осматривал комнату, в очередной раз рисовал себе картину предполагаемого ремонта и вытекающего из него домашнего уюта.

      И в тот момент, когда он дошёл до украшения стены напротив декоративной бамбуковой обрешёткой, уже несколько часов преследовавший его шум в ушах внезапно прошёл, сознание прояснилось. Но лучше не стало. Стресс был вытеснен пока не объяснимым, но явным чувством: что-то в комнате не так. Книга, оставленная вчера вечером на журнальном столике, лежала не на своём месте. Иван хорошо помнил: она была на краю, слегка зависала. Кто-то исправил небрежность и положил её более аккуратно. Иван встал, взял издание, открыл на закладке. Точно: не та страница.

      Что это – наваждение, игры уставшего разума? Так, идём дальше, надо надеяться, верной дорогой. Осмотрел комнату, коридор. Ещё сюрприз. Вчера он в очередной раз зацепил ногой линолеум и в очередной раз принял окончательное решение устранить это безобразие. Умышленно не стал распрямлять покрытие и оставил задравшийся кусок во всём его неприглядном виде – чтобы, увидев его по приходу домой,