Тремарнок. Эмма Бёрстолл

и поэтому нравился ей.

      Сейчас ее не видел ни Тони, ни кто бы то ни было еще, но она все равно чувствовала себя виноватой. Сделав несколько затяжек, она затушила сигарету, едва докурив до половины. Скоро бросит. Надо. В том, что Лиз начала курить, виновата была ее лучшая школьная подружка Джеки. Однажды она стащила у старшего брата пачку сигарет, и девчонки выкурили их тайком в саду, пока мама не вернулась с работы.

      Лиз улыбнулась, вспомнив хитрую ухмылку Джеки и как та выпускала дым кверху, думая, что это придает ей загадочности. Разумеется, потом обеим стало плохо, но это их не остановило, и стоило брату Джеки зазеваться, как они воровали у него сигарету-другую. Интересно, где сейчас Джеки? Какая же она была хохотушка… Но их пути разошлись, когда Лиз устроилась на свою первую работу.

      Она подошла к пластмассовой урне в углу и выбросила окурок. Вину проще всего переложить на кого-то еще, особенно если человек оправдаться не может. Однажды девчонки даже совершили набег на родительский бар – так они узнали вкус мартини.

      Как же давно все это было. Теперь Лиз и не верилось, что она была способна на подобное безрассудство. Похоже, она совершенно изменилась.

      Она тихо прикрыла дверь и с чашкой чая в руках прошла в гостиную, где уселась в мягкое синее кресло. Сидя в этом кресле, Рози смотрела телевизор. Лиз казалось, будто сиденье до сих пор хранит тепло худенького тела дочери.

      Поставив чашку на пол, Лиз уже хотела было включить телевизор, как вдруг заметила несколько мятых листков бумаги, скрепленных степлером. Внутри у нее все сжалось. Она подняла листки. Колесо обозрения. Отель «Бест Вестерн».

      Выронив листы, Лиз снова опустилась в кресло. Она точно помнила, как пробежала глазами письмо и сунула его в мусорное ведро под раковиной, после чего сказала Рози, что в Лондон та не поедет. Лиз представила, как дочь роется среди мусора и бережно разглаживает бумагу, а потом несет письмо в гостиную и жадно перечитывает, стараясь запомнить все подробности и представить в красках каждый пункт программы. В отеле Рози никогда не жила, поэтому ей было бы непросто вообразить, как выглядит гостиничный номер, зато Рози наверняка продумала, о чем они с подружками болтали бы до поздней ночи.

      Лиз знала, что Рози ни за что не показала бы письмо Пэт – не захотела бы, чтобы старушка ее жалела или, того хуже, обвиняла Лиз в том, что та лишает дочку возможности поехать. Рози сохранила все в секрете.

      Лиз подняла чашку и отхлебнула чаю. В углу валялся маленький тапок, серый, в виде котенка, подошва протерта до прозрачности. Лиз как-то подарила их дочери на Рождество, и Рози расстаться с ними не могла. С тапок смотрели смешные розовоносые кошачьи мордочки с усами, торчащими ушами и большими зелеными глазами. Рози мечтала о котенке, но Лиз говорила, что животным потребуется особый корм, а уж о счетах от ветеринара и подумать страшно.

      Рози пришлось довольствоваться тапочками, которые она иногда гладила и чесала. Ни капризной, ни жадной она не была, никогда не требовала ни модной одежды, ни