Река жизни. Тамара Пилипцева

брезговали.

      Через несколько дней жизнь семьи Никитиных вошла в привычное русло. В печи ранним утром загорался огонь: хозяйке надо приготовить на семью, подоить корову и проводить ее на пастбище. В разгаре была сенокосная пора, и деревня вымерла, все от мала до велика уходили на луга. Каждый день заготовки сена – это корм скоту на несколько недель. Василий видел, как слаба жена, и запретил ей ехать с ним на луг. Погода установилась жаркая, сено высыхало, по выражению деда Лукьяна, «на вилах». Спешили убрать, пока не было дождей.

      В эту пору случилось несчастье в семье Евстария Трифонова. Во время грозы загорелась изба. Летом все в поле или на сенокосе, только старухи да малые дети дома. Старухи с иконой Божьей матери стали обходить соседские дома. Когда народ прибежал, изба полыхала, спасти ничего не удалось: ведрами воды разбушевавшийся пожар не затушишь! Все, что нажито долгими годами тяжкого труда, пропало. Страшнее этого была только смерть близкого человека. Вся семья в раз оказалась раздетой, разутой.

      А Евстарий Тихонович воспринял пожар, как кару Божью. Он смотрел на бушующее пламя, где погибало нажитое непосильным трудом добро, цепенея от страха и беспомощности. Волком не выл, волосы на себе не рвал, а может быть, выл и рвал, только не видел этого никто. Мужик не баба, прилюдно свое горе не выплакивает. А вот его полуживую жену Аксинью бабам с трудом удалось увести с пепелища.

      То ли Божья матерь пощадила, то ли ветер дул в сторону реки, но пожар на соседские дома не перекинулся. А то помнят старожилы, какая беда в деревне приключилась в середине девятнадцатого века, тогда полдеревни выгорело. Вот было горе так горе! Потому и боялись пожара: он похлеще вора будет, все унесет, что нажито.

      Деревня, где жили Никитины, находилась в центральной части России и называлась Луговская – по фамилии помещиков, которые с незапамятных времен ею владели, да и не только Луговской, а и еще несколькими деревнями. Но Луговская среди них была самой большой, за шестьдесят хозяйств перевалило, а отсюда и наиболее многочисленной. И передавалась она от отца к сыну уже не одно столетие. После отмены крепостного права, когда были разрушены устои помещичьего землевладения, Луговские сумели сохранить право собственности на многочисленные земли и диктовали крестьянам свои условия. Да и некуда было крестьянину идти.

      Те клочки земли, которые получили крестьяне, были такими маленькими, а земли такими худородными, что не могли прокормить крестьянскую семью. И вынужден был крестьянин опять идти в кабалу к барину. Приходилось работать с раннего утра до позднего вечера. Семья Василия Никитина не была исключением. Большинство крестьян, как и Никитины, в качестве арендной платы не могли предложить помещику ничего, кроме своего труда. Исключение составляли некоторые семьи, что имели хорошие земельные наделы и по несколько взрослых детей, которые на равных с родителями работали по хозяйству. Если в семье имелся здоровый и сильный мужик-пахарь, это считалось залогом