Приватное погружение. Евгения Райнеш

только Тави вздрогнула. Ещё вчера просто не обратила бы на это внимания: подумаешь, супарт, забывшись, перестал делать вид, что он не человек…

      Она впервые за вечер перехватила взгляд Кая. Взгляд был насмешливый и словно подчёркивал: «Все эти ваши партнёры судьбы – просто биомашины».

      «Даже если я подключу функцию любовника у Айсика, он никогда не сможет движением губ выбить почву у меня под ногами», – почему-то подумала Тави. – «И дело даже не в том, что в него не вписан алгоритм этого странного движения». Очень не вовремя и глупо подумала, тут же спохватилась, кажется, покраснела, и разозлилась на себя, Айсика и Кая.

      – Возьми прихватку, – сказала она супарту, делая вид, что ничего особенного не произошло. Тем более что, действительно, ничего и не произошло. – Горячо. Обожжёшься.

      Айсик ойкнул, торопливо поставил горшок на стол и потёр ладонь. В том месте, где предположительно мог быть ожог.

      – Та-дам! – сказала Тави и, схватив пакет из кондитерской, выложила из него пирожные на тарелку. – Это тоже неси. Сюрприз!

      Где-то далеко, за гранью прочной полусферы, накрывшей Саузу со всех сторон и оставившей незащищённым только клочок неба над островом, бушевал шторм. Порывы ветра, приглушённые барьером, добирались до жилого центра изрядно помятые и обессиленные. Казалось, что это заурядная непогода, просто волны поднимаются больше обычного. Ничего такого, пока островной понтон окружает щит.

      Голова Тави после чашки глинтвейна уютно кружилась. Все вдруг оказались милыми и приятными, даже свитбой уже не вызывал ощущения непонятной досады и тревоги. Да что там Кай, она сейчас жалела и любила даже деятельную Ниа, хотя и опасалась, что та может заглянуть на запах глинтвейна. Конечно, Ниа добропорядочная мистрис, и, если рекомендовали не выходить, она до разрешительной отмашки будет сидеть дома, но от её двери до двери Тави всего-то несколько шагов…

      – Супарт Ниа сказал, что у неё всегда болит голова во время шторма, —произнёс Айсик, словно прочитав её мысли. – Она лежит в лёжку и капризничает, а он бегает туда-сюда по её поручениям.

      Голос у Айсика был довольным. Всё познаётся в сравнении, а если сопоставить его жизнь и жизнь супарта Ниа, то Айсик, вне всякого сомнения, оказывается в выигрышном положении. Но Тави нисколько не сомневалась: сам-то супарт считает, что его относительная свобода – результат исключительно собственных усилий.

      – Пусть их, – сказала Тави, – главное, чтобы никто не заявился в гости. Нам и самим мало…

      Она с грустью посмотрела в быстро опустевшую чашку. Айсик, конечно, совсем не пил, но, что удивительно, Кай тоже чуть пригубил горячую пряность. Он молчал весь вечер, только обхватил ладонями чашку, словно сильно мёрз и всё время хотел согреться. А, может, его и в самом деле ещё знобило после болезни.

      Наверное, Каю не понравился глинтвейн, как не нравилось всё, что она могла ему предложить, но сейчас думать об этом не хотелось. Как и наблюдать за ним. Вернее, наблюдать-то хотелось, но Тави ловила себя на том, что каждый