Приватное погружение. Евгения Райнеш

детьми и внуками, искажаются, теряются, растворяются в новых точках зрения. Брейн, построенный на субъективных ощущениях, наблюдателю сложно воспроизвести.

      Тави вздохнула и аккуратно помешала большой длинной ложкой свой будущий глинтвейн. Вот кто знает его первоначальный рецепт? Может, в нём и не подразумевалось никаких яблок, а предлагались совсем неизвестные плоды?

      А она, Тави, всё-таки порядочная идиотка. Вот зла на этого свитбоя, сверх всякой меры зла – и за невозможно близкие звёзды в его глазах, которые для него, оказывается «ничего личного, просто соглашение», и за то, что соврал про свою энергию, якобы сдвигающую понтоны, и за самодовольство…

      Но Тави почему-то вытащила свои драгоценные припасы, и, хоть уговаривает сама себя, что ни капли никому не даст, но… Чего тогда взялась за то, что делала всего два раза в жизни по великим праздникам? Первый раз, когда на совершеннолетие съехала от мамы (вообще-то Лиа её выгнала, но пусть будет так) и приобрела Айсика, как знак своей независимости, а второй – когда Риа получила лицензию акушерки.

      Ну и какое великое событие случилось на Саузе сегодня? Тави не знала.

      Глинтвейн получился так себе, хотя и в достаточной мере ароматный, и терпкий в самый раз – наверное, в него перешла часть Тавиной злости. Чем полнее дом насыщался сладковато-древесным, сухим запахом муската, тем спокойнее у неё становилось на душе.

      Заворочался в углу Айсик, словно это эфирное вторжение растревожило даже его полуобморочное состояние, в котором супарт, как правило, ничего не слышал и не чувствовал извне. Заскрипел в гостиной диван под Каем, до свитбоя тоже дошла непривычная для побережья пряная фруктовая терпкость.

      Тави ехидно улыбалась, вслушиваясь, как наполняется звуками тишина дома, и удовлетворённо помешивала пряное варево в горшке. Сизая мгла за окном тревожно гудела порывами ветра, который напрасно тщился проникнуть в дом, и это тоже, вместе с бурлящим глинтвейном и уютными потрескиваниями прочных стен, являлось торжеством победы над непогодой и природными катаклизмами. Шторм бушевал где-то под Саузой, злясь от того, что не может сломить маленький, но гордый остров.

      Тави вздрогнула и обернулась. Задумавшись, она не уловила тот момент, когда на кухне что-то кардинально изменилось. А именно – две пары глаз уставились на неё с совершенно одинаковым изумлением, что делало Айсика и Кая в этот момент невероятно похожими. И если появление свитбоя она ещё могла предугадать, и даже как-то ждала этого, то Айсик вывалился из интимного режима питания в окружающий мир совершенно неожиданно. И сейчас они оба стояли на пороге и наблюдали за процессом, в который она погрузилась, можно сказать, с головой.

      – Понтон подняли на небывалую до сих пор высоту, – объяснила им Тави. – Такого ещё не было на моей памяти в истории Саузы. Поэтому не знаю, что может случиться в ближайшем будущем, только из домов выходить в это время не рекомендуется. Так как мы оказались окончательно заперты на этом участке пространства, сделаем